Андрей Левин - Желтый дракон Цзяо [другая редакция]

Шан уже стоял на том месте, где они договорились встретиться, и поглядывал на часы. Увидев Джун, он устремился к ней навстречу.

— Вы меня заставили мучаться целых десять минут, — объявил он шутливо-обиженным тоном. — Я даже начал думать, что вы не придете.

Джун кокетливо пожала плечиками.

— Ожидание еще никому не вредило. Скорее наоборот…

— Вы — опасная женщина, — засмеялся Шан. — Вы умеете завлекать неопытных юношей.

Он посмотрел на свою спутницу, и в его взгляде Джун уловила что-то похожее на ехидное любопытство. «Как странно он на меня смотрит, — подумала она. — В прошлый раз его глаза не выражали ничего, кроме нетерпеливой похоти». Ею вновь овладело беспокойство.

— Куда мы сегодня пойдем? — Джун постаралась задать вопрос как можно более беспечным тоном.

— Если вы не возражаете, прогуляемся немного. Я так люблю бродить по вечернему Сингапуру. А потом обязательно что-нибудь придумаем.

Джун смешно наморщила свой аккуратный носик.

— У-у! Ходить пешком. Нет ничего более скучного и утомительного. Я с удовольствием выпила бы чего-нибудь прохладного. Сегодня так жарко. И потом, наверху в «Гонконге» можно потанцевать. Там прекрасный оркестр.

— Если вы хотите послушать действительно хорошую музыку, то нужно идти не в «Гонконг».

— А куда же?

— Положитесь на меня, и вы останетесь довольны сегодняшним вечером.

— А я хочу в «Гонконг», — не допускающим возражений тоном заявила Джун.

— Ну что ж, — согласился Шан, — в «Гонконг», так в «Гонконг». Ваши желания для меня — закон.

Он произнес это после короткой паузы, и Джун успела заметить по глазам Шана, что что-то прикинул в уме. «Нет, нет, — попыталась мысленно успокоить себя Джун, — мне это показалось. Патрик прав — я сегодня не в себе». Они медленно двинулись по улице. У Джун вдруг мелькнула мысль, что Шан хочет ее куда-то затащить, что ему все известно. Она искоса посмотрела на своего спутника. Тот болтал какую-то чепуху, размахивая руками.

«Знает или нет? — билось в голове Джун. — Что же делать? Убежать? Нет, на улице он не посмеет… Да и Патрик рядом».

Она инстинктивно обернулась назад. Где-то метрах в пятидесяти в свете фонаря мелькнуло его лицо, и Джун немного успокоилась. Конечно, на улице Шан ничего не сделает ей. Кругом столько народу. И в «Гонконге» — тоже. А в другое место она не пойдет. Джун вдруг удивилась своим мыслям. Почему она боится? С чего она взяла, что Шан должен обязательно ее убить? «Убить». Какое странное слово. Джун никогда не думала, что оно звучит так зловеще. Даже когда его произносишь мысленно. Она много раз читала в газетах про убийства, но все это казалось ей таким абстрактным, нереальным. Наверное, потому, что убивали не ее. А ее не убивали. Ни разу. Какая чепуха! Ведь убивают только один раз. И человек перестает существовать. Странно и непонятно — «перестает существовать». Разве может так случиться, что ее не будет. Как это — не будет? Люди будут ходить по улицам, смеяться, играть в бридж, любить друг друга, а она, Джун, никогда больше не узнает и не увидит всего этого. И Патрик никогда не обнимет ее, не поцелует? Ее не будет! Не будет! Какие страшные слова! Нет, бежать! Бежать прочь от этого Шана, броситься к Патрику, почувствовать его сильные руки… Бежать, пока еще не поздно. Она не хочет, чтобы ее убивали. Этот Шан не имеет права отнимать у нее жизнь! Почему люди убивают друг друга? К чему эта бессмысленная жестокость? Почему, убивая, они не представляют себя в роли жертвы, которой не хочется умирать? Взвинченная до предела, Джун готова была сорваться с места, броситься назад. «Ты ведь у меня умница… От тебя сейчас зависит многое… Не забывай— я все время рядом», — вспомнились слова Патрика. Она постаралась взять себя в руки, отогнать не вовремя появившиеся тяжелые мысли. В конце концов, почему Шан обязательно должен убить ее? Даже если он и знает, почему Джун встречается с ним, он попытается скрыться, и ничего больше.

— Вы меня совсем не слушаете, — Джун почувствовала, как к ее локтю прикоснулась рука Шана, и вздрогнула. — Вы о чем-то думаете? О чем?

— Н-нет… просто мне припомнился один случай из детства…

— И что же это за случай?

— Мне как-то приснилось, что меня украли у матери, и я так горько плакала. Это было ужасно. Потом я все время боялась, что сон сбудется. А с вами такого не случалось? Вы никогда не боялись, что вас украдут у родителей?

— Нет, — коротко бросил Шан.

— Кстати, вы ничего не говорили мне о своих родителях…

— А вас они очень интересуют? — ответил вопросом на вопрос Шан, и Джун уловила какую-то особую интонацию в его голосе.

«Аллах, скорее бы кончилась эта пытка», — подумала она и вслух произнесла:

— Некоторые любят об этом рассказывать. Ведь с родителями связано так много. Вся жизнь… Воспоминания детства. Это так всегда приятно — на мгновение оказаться в детстве. Пусть даже мысленно.

— Мои родители бросили меня, когда я был совсем маленьким, — с какой-то затаенной радостью сказал Шан. — Меня воспитывал один человек, который заменил мне отца и мать.

— И кто же он — этот человек?

— Кто он? — переспросил Шан, замедлив шаги.

Он остановился, и Джун механически остановилась вместе с ним.

Дальнейшее произошло так быстро, что Джун не успела даже сообразить, в чем дело. Рядом скрипнула тормозами какая-то машина. Дверца открылась, и Шан резко толкнул ее внутрь. Там ее схватили чьи-то цепкие руки. Через мгновение машина уже катилась дальше, а Джун сидела на заднем сиденье, зажатая с обеих сторон Шаном и пожилым плешивым китайцем, от которого исходил неприятный запах дешевых сигарет.

— Что вам нужно? Куда вы меня везете?

Страх, такой же жаркий и неприятный, как дыхание сидящего рядом гангстера, охватил Джун.

— Поедем немного поразвлечься! — захохотал Шан, просовывая руку под сиреневую кофточку Джун. — Ты же хотела послушать музыку? Сейчас мы тебе ее устроим.

Вспыхнув от омерзения, Джун попыталась освободиться от него и задела соседа справа.

— Оставь девчонку, — буркнул тот. — Нашел время.

Шан нехотя убрал руку.

— Ты… ты… мерзавец! Ты такой же подлец, как и твой воспитатель! — с отчаянием выкрикнула Джун. — Все вы подонки, убийцы! Ты думаешь, что тебя родители бросили? Ничего подобного! Он украл тебя у твоей матери, когда ты был совсем маленьким! И ты женился на собственной сестре и продал ее в публичный дом! А твоя мать сошла с ума! А по-том они ее убили! А ты подонок, подонок! Тобой просто играют!

Она стиснула кулаки и разрыдалась. Шан захохотал еще громче.

— Говори, говори, — с угрожающим ехидством произнес он — Скоро ты не так заговоришь. Разжалобить тебе меня не удастся. Мать, сестра! Плевать я хотел на ваши сказки! Да если это так и есть — что из того? Думали, прибегу в вашу собачью полицию и все расскажу? Как бы не так! Не на того напали!