Андрей Левин - Желтый дракон Цзяо [другая редакция]

— Мне говорили, что вы живете не в самом хорошем районе, — сказал Чэн, — поменяйте квартиру, заведите слугу. Мы поможем вам подыскать и хороший особняк, и подходящего человека. В вашем возрасте нужно жить с удобствами.

И, обращаясь к мужчине, Чэн добавил:

— Проводи господина Аланга.

Патрик не смыкал глаз трое суток. Когда он вернулся в Центральный госпиталь, ему сказали, что Джун пришла в себя. Он решил послушаться совета Аланга и переправить Джун в другое место. Он понял, что положение было действительно серьезным. В последние дни «Триада» стала огрызаться и защищаться более активно, как зверь, которого загнали в угол и у которого нет другого выхода, как только броситься на преследовавшего его охотника. А когда они наконец вышли на Желтого Дракона, но не смогли взять его и потеряли единственного свидетеля, то, вполне естественно, от «Триады» можно ожидать всего, что угодно. Чэн наверняка будет стараться избавиться от Аланга и Патрика любым способом. Ведь они слишком много знают.

Ло перевез Джун в маленькую частную клинику одного своего знакомого. Собственно говоря, это была даже не клиника. Просто знакомый Патрика практиковал на дому. А к утру следующего дня Джун стало хуже. Она снова потеряла сознание, и к вечеру знакомый Патрика сказал, что нужна срочная операция. После операции сознание не вернулось к Джун. Она потеряла много крови, бредила. Ло отлучился всего на час, чтобы предупредить ее родителей. Вернувшись, он снова всю ночь продежурил у постели жены, а утром четвертого дня не выдержал — задремал в кресле в прихожей.

Он проснулся от легкого прикосновения, моментально открыл глаза и вскочил. Перед ним стоял Аланг.

— Сидите, сидите, Патрик. Извините, что разбудил вас. Я узнал, где вас искать, от родителей Джун. Ей лучше?

Ло покачал головой и опять опустился в кресло.

— Она снова потеряла сознание. Сейчас ей делают переливание крови. Когда я перевозил ее из госпиталя, ей было лучше. А потом… Чжан говорит, что нужна еще одна операция. А как у вас? — вдруг, спохватившись, быстро спросил Патрик. — Что госпожа Лау? Раз вы здесь, значит, вам удалось что-то сделать?

— Удалось, — вымученно усмехнулся Аланг. — Но Лау пока еще не дома.

— Они что-то требуют взамен? Они еще боятся нас?

— Вам не приходила в голову мысль, почему Чэн не убрал жену вместо того, чтобы создавать себе алиби в ее глазах? — спросил Аланг, усаживаясь в кресло напротив.

— Только в первый момент после разговора с ней, — ответил Патрик, — а потом я уже думал только о Джун.

— В одном из сейфов Азиатского банка хранятся письменные показания жены Чэна против него. Чэн не может добраться до них. Он хочет, чтобы я передал эти бумаги ему в обмен на жизнь Лау.

— Вы разговаривали с ним?

Аланг кивнул.

— Кроме того, он требует, чтобы я устроил побег Белому Бумажному Вееру и чтобы вы навсегда уехали из Сингапура. Он боится вас.

— А вы? — невольно вырвалось у Патрика.

Аланг отвел глаза в сторону.

— Я вас прошу, не будем сейчас говорить обо мне. Пока Лау в их руках, я вынужден принимать все условия.

— А потом?

— Не нужно сейчас об этом, Патрик, — снова попросил Аланг. — Все усилия бесполезны. Мы пытаемся ухватить рукой ветер. Вам нужно уехать из Сингапура. Так будет лучше и для вас, и для меня. И… если вы не забудете об этой истории, расплачиваться придется мне. Так сказал Чэн.

— И вы не видите никакого выхода? — спросил Патрик.

Аланг отрицательно покачал головой.

— Ну что ж, если это вам поможет, мы с Джун уедем… как только она поправится.

— Билеты я вам куплю, — стараясь не смотреть Ло в глаза, сказал Аланг, — куда вы хотели бы уехать?

Ло пожал плечами.

— Не знаю. Нужно подумать. Наверное, в Бангкок. Там у меня есть приятель, он поможет мне устроиться.

— Но все-таки будьте осторожны в эти дни. Постарайтесь, чтобы Чэн не пронюхал, где вы находитесь.

— Если он уже не знает…

— Не знает. Все-таки я недаром проработал много лет в «Си-Ай-Ю». За мной по пятам ходят его люди, но сейчас мне удалось от них оторваться. Так что пока все в порядке. Ну, мне нужно идти. Если что, позвоните.

Ло молча кивнул. Аланг быстро встал и, не оглядываясь, пошел к двери.

— …нашему Великому братству пытались нанести удар, — негромко говорил Желтый Дракон, восседая на возвышении у алтаря, — но «Триада» никогда не умрет. Наш священный союз вечен, как Поднебесная, на которой он был рожден. Запомните, что все мы — китайцы и у нас особое предназначение на этой земле. Мы рождены повелевать странами Южных морей, как повелевали ими наши предки. Каждый китаец, где бы он ни находился, должен постоянно помнить об этом. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших Предков, будьте свидетелями моих слов!

Желтый Дракон закончил говорить и, повернувшись к Тану, который сидел рядом в алом одеянии Красного Жезла, негромко спросил:

— Удалось выяснить, где прячутся инспектор и его жена?

— К сожалению, нет, экселенц, — виновато проговорил Тан, — мои люди и люди Тонкого Бамбука прилагают все усилия…

— Найти, — сквозь зубы процедил Желтый Дракон, — найти и убрать.

— Да, экселенц.

— И нужно убрать некоего журналиста по фамилии Исмаил. Он стал уделять слишком много внимания политике. Адрес я дам после ритуала.

— Слушаюсь, экселенц.

— И последнее. Сегодня приехал наш брат из Сан-Франциско — глава «Клуба длинных ножей». Вы отвечаете за его безопасность.

— Слушаюсь, экселенц.

Желтый Дракон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Хранитель Алтаря сделал несколько ритуальных ударов палочкой по полому деревянному сосуду и возвестил:

— Возмездие!

Гнетущая, тяжелая тишина воцарилась в помещении…

В старом Китае вечернее и ночное время делилось на двухчасовые отрезки, которые назывались стражей. Первая страха начиналась в семь часов вечера.

Праздник фонарей отмечался в старом Китае 15-го числа первого месяца по лунному календарю. В праздничную ночь жилища украшались разноцветными фонарями, по вечерам на улицах устраивались шествия с изображением дракона.

Цинская династия господствовала в Китае до 1912 года.

Древнекитайский философ (551–479 гг. до и. э.), положивший начало конфуцианству — одной из религий, и поныне существующей в Китае.

Маньчжурские войска делились на группы, различавшиеся по цвету знамен.

Одно из нарицательных имен Конфуция.

Образ дракона — один из наиболее распространенных в китайском фольклоре.

Символ Минской императорской власти.