Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

— Удивительно, с каких это пор генерал-лейтенант милиции волнуется за чужие деньги? — иронично улыбнулся Забродов. — Может, он планирует часть суммы оставить у себя?

— Вот и я о том же. Я накопал, кстати, об этом Сукиасяне. Оказывается, он учился с Орбели в одном институте.

— Кто этот Орбели на самом деле и как он связан с Сукиасяном? — задумчиво спросил Илларион.

— Артур Орбели — крупная шишка, армянский инвестор. Он строит объекты по всей Москве. В Багратионовском проезде, где зарезали армян, тоже его объект. Там обнаружили двести штук и отрубленную руку. Деньги и рука Сукиасяна. Вероятно, он должен был там с кем-то встретиться и передать эти деньги, иначе с какой стати армянский чиновник сидел с работягами в одной теплушке?

— Нужно пробить информацию об этом Орбели. Наверняка, где замешаны большие деньги, там и бандитские разборки.

— Еще мне известно, что Артур Орбели финансирует предвыборную кампанию Короткова.

— Кто такой Коротков? Честно говоря, я далек от политики. Сейчас столько этих политиканов расплодилось, что всех не упомнишь. С утра до вечера верещат по телевидению и обещают райские кущи.

— Владимир Коротков метит в президенты России.

— Думаешь, он будет работать с армянами?

Сорокин торжествующе посмотрел на Забродова, как смотрит учитель на ученика, который упустил из виду важнейшую деталь.

— Фамилия русская, а сам-то он армянин! Родители у него — стопроцентные армяне! Просто Коротков, когда женился, взял фамилию жены. По отцу он Айбян.

— Ай да сукин сын, ай да молодец! — воскликнул Илларион, хлопнув Сорокина по плечу. — Слушай, полковник, я вот думаю, какого хрена ты в ментовку поперся? Такие люди в ГРУ на вес золота.

— Только без комплиментов, Илларион, — болезненно поморщился полковник, словно ему наступили на ногу. — Ты же знаешь, я это не люблю…

Сорокин с Забродовым вышли из вестибюля МУРа, и, поглядев по сторонам, чтобы вокруг не оказалось чужих ушей, коротко обсудили план полковника, по которому Сорокину следовало произвести задержание армянских убийц, а Забродову предстояло выяснить, кому отдаст деньги Сукиасян. Маловероятно, что он вернется с ними в Армению.

— Должно обойтись без эксцессов, — сказал Забродов, расставаясь с Сорокиным на стоянке. — Но все равно будь осторожен. На твоем месте я бы взял парочку ребят. Мало ли что случится. Этих убийц надо взять живьем.

— А этот твой источник не предупредил их заранее? — засомневался Сорокин.

— Ему невыгодно портить со мной отношения. Он знает, кто я такой.

— Ладно, — полковник махнул рукой. — Чуть что, не поминай лихом.

— Рано еще прощаться, Сорокин. Без тебя распустится оргпреступность.

Полковник кивнул, мол, не стоит благодарности, закурил сигарету и осторожно выехал со стоянки. Фигура Забродова исчезла из зеркала заднего вида.

«“Эврика”, ну и название, — ухмыльнулся полковник. — Там, выходит, их база… Чем они там занимаются? Если память меня не подводит, сбывают наркоту и скупают золотосодержащие детали. Группировка численностью до сорока человек. Ох, не нравится мне это, во что я ввязался, но ничего не поделаешь. Придется как-то решать свои проблемы».

Насколько помнил Сорокин, улица Маршала Бирюзова находилась неподалеку от метро «Октябрьское поле». Он, несмотря на то что в это время по всей Москве пробки, все равно предпочел воспользоваться служебным автотранспортом. Так все-таки надежнее. Неизвестно, чем закончится эта встреча с бандитами. Сорокин предпочел перестраховаться: он оставит ключ в замке зажигания и, если ситуация будет складываться не в его пользу, быстро оттуда ретируется. Единственное, что его смущало, так это то, что придется задерживать убийц без помощи Забродова, которая, к слову говоря, пришлась бы как нельзя кстати.

Ленинградский проспект, как и полагается крупной артерии Москвы, был запружен машинами. Сорокину оставалось только жать «газ» или «тормоз» и беречь свои нервы, потому что он никак не мог повлиять на ситуацию.

Сорокин курил и стряхивал пепел в открытое окошко, не желая себе признаться в том, что немного нервничает. Все-таки решил поехать один, побоявшись взять с собой помощников. Лишние языки ему не нужны, потом еще доложат какую-нибудь ахинею Прохоренко, и первой с плеч полетит голова Сорокина. За годы службы в милиции он прекрасно изучил этих «помощников», которые ради своего продвижения готовы шестерить за твоей спиной и охотно помогут развалить уголовное дело, только бы занять место повыше и нахапать побольше денег.

Полковник Сорокин в подобных закулисных играх никогда не принимал участия. Все-таки нехорошо подставлять людей и делать им гадости. Все это потом сказывается на карме, так называемый закон сохранения энергии и равновесия, причем сказывается в самый неподходящий момент. Сорокину такие сюрпризы были не нужны, поэтому он занимался исключительно своими делами.

За время, которое Сорокин простоял в пробке, он успел выкурить полпачки сигарет и принять массу звонков. Удивительное дело, мобильный телефон, молчавший утром, теперь разрывался от звонков. Доселе никому не нужный Сорокин почему-то теперь понадобился всем: и адвокатам, и пострадавшим, и родственникам обвиняемых. До поры до времени Сорокин отвечал на звонки, а потом, когда надоело до тошноты, взял и выключил мобильный телефон.

Сорокин сильно тревожился. Его все не отпускали предчувствия. Иллариону он, само собой, доверял, но вот тому армянскому бандиту, который согласился выдать своих бойцов, не очень.

С горем пополам Сорокин доехал до перекрестка Ленинградского проспекта с улицей Алабяна, после чего свернул налево. Он потянулся за очередной сигаретой, но вспомнил, что они закончились, и досадливо поморщился. Хотел он того или нет, но его руки дрожали, как у горького пьяницы, его охватило сильное беспокойство. На мгновение мелькнула мысль позвонить Забродову и попросить подстраховать его, но она так же быстро исчезла.

Перед тем как повернуть на улицу Маршала Бирюзова, полковник еще раз достал из кобуры пистолет, проверил, заряжен ли он, и сосчитал количество патронов. Он все же надеялся, что дело обойдется без стрельбы.

Сорокин остановил машину на углу улицы Народного Ополчения со стороны дворов. Во дворике было тихо и мирно. Начал накрапывать дождик. Сорокин вытянул перед собой ладонь, и на нее упало несколько капель.

Поправив куртку и проверив, не видна ли кобура, Сорокин неуверенным шагом, ощущая, как дрожь пробирает все тело, пошел по направлению к кафе «Эврика». Остановившись перед входом, полковник досчитал до десяти и потянул на себя дверь.

В кафе было многолюдно, и, похоже, кроме лиц армянской национальности, там больше никого не было. Когда в «Эврике» показался Сорокин, на него обратились многочисленные взгляды. Он пошел вглубь кафе, пытливо вглядываясь в лица, сопоставляя их с виденными на фотографиях.