Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

Сорокин обнаружил только одного убийцу — Ашота Папазяна.

Он подошел к угловому столику, за которым сидел усатый армянин, который, судя по блюду со спагетти и куриными отбивными, еще не приступил к обеду, и достал удостоверение.

— Полковник МУРа Сорокин. Вы арестованы.

Ашот Папазян даже не шевельнулся.

Сорокин выхватил из кобуры пистолет и наставил его на Папазяна.

Упало несколько стульев. До того мирно почивавшие армяне ощерились стволами, наставленными на полковника.

— Поднимай свой зад, Папазян! Ты арестован! — Сорокин красноречиво посмотрел на присутствующих и взвел курок.

Папазян медленно поднялся из-за столика.

— Я тебе не скажу ни одного слова без адвоката.

— А кто сказал, что я буду с тобой разговаривать? — отрезал Сорокин.

Армяне, переглянувшись, убрали оружие. Огромнейшее напряжение схлынуло, и только сейчас Сорокин ощутил, что у него на спине взмокла рубашка, словно он бежал марафон. Он пятился задом, чтобы оставаться лицом к лицу к армянам. Папазян вышел из кафе.

— В машину, — скомандовал Сорокин.

Он надел Папазяну наручники и затолкнул его в салон на переднее сиденье. Полковник счел, что так будет лучше.

— Руки держи на виду, — приказал Сорокин.

Сев за руль, полковник завел двигатель и тронулся.

— Слушай, Ашот. Теперь ты мне должен рассказать, где твои приятели.

— Какие приятели? — Папазян сделал удивленное лицо. — У меня много друзей.

— Если у тебя дырявая башка, то я напомню. Где Геворк Давтян и Самвел Малакян?

— Я не знаю таких, гражданин начальник.

— Расклад простой, Ашот. Если ты будешь упираться, я прямо сейчас отвезу тебя к азерам. Я думаю, им есть о чем с тобой поговорить.

— Я никого не убивал!

Сорокин усмехнулся, видя, что до того невозмутимый Папазян заметно занервничал.

— Выбор за тобой. Ты получишь то, что заслужил или сдашь мне остальных, и я сделаю так, что ты сможешь уйти.

— Ты этого не сделаешь.

— Ты даешь мне имена, а я отправлю тебя в безопасное место.

Ашот Папазян расхохотался, словно Сорокин рассказал ему похабный анекдот.

— Не волнуйся, слух о том, что ты убийца разойдется широко, и даже в СИЗО ты не жилец. Сейчас не время для шуток, Папазян.

Сорокин делал паузы и старался, чтобы каждое его слово звучало веско и внушительно. Нахально-самоуверенное выражение лица исчезло.

Сорокин провел уже, по меньшей мере, около тысячи допросов, потому умел правильно и вовремя надавить или сыграть на нервах. Он не собирался сдавать Папазяна азерам, но выдуманная угроза оказалась действенной.

— Ты сможешь убедить азеров, что это не моя работа?

Сорокин достал мобильный телефон и на ходу, лавируя среди транспортного потока, позвонил Забродову.

— Да, полковник.

— Эдисон, слушай, Папазян этого не делал.

Только бы Забродов не сморозил какую-нибудь глупость. Но Илларион, вероятно, сообразил, что Сорокин находится в щекотливом положении, поэтому, как ни в чем не бывало, ответил:

— Я слышал другое. Где эта шкура?

Сорокин посмотрел на погрустневшего Папазяна.

— Бред. Он не убивал этих людей.

— Почему я должен тебе верить?

— Хотя бы потому, что я пытаюсь остановить резню на улицах. У меня есть наводка на настоящих убийц. Ты отсидишься денек, забудешь про Папазяна и получишь свое правосудие.

— Я буду ждать ровно день. Если ты не уложишься в срок, кое-кто заплатит. Мне плевать кто!

Закончив вызов, Сорокин спрятал сотовый телефон во внутренний карман куртки.

— Ну что, Папазян, если жить не надоело, выкладывай, где отсиживаются твои дружки…

В ресторане было шумно и накурено. Кондиционеры работали паршиво, поэтому за несколько минут пребывания в помещении одежда успевала пропитаться запахом табака. Между столиками шустро сновали официанты, разнося выпивку и еду.

Коротков пребывал в раздумьях, периодически поглядывая на свои «ролекс». Он размышлял, ехать ли ему после встречи с Орбели домой или позвонить жене и сообщить, что он задерживается, а самому поехать в сауну со своей секретаршей. Второй вариант ввиду стрессовой недели представлялся ему более предпочтительным. Коротков понимал, что, если вернется домой, его начнет пилить жена, выклянчивать деньги на хозяйство и на свои нужды. Коротков уже понял, что ее нужды имеют тенденцию к постоянному увеличению, и если он будет потакать ее прихотям, то, кто его знает, может и разорится. Или, может, она догадывается, что он ей изменяет, и потому старается быть такой вредной?

Коротков занял столик в углу, откуда открывался отличный обзор. Он мог оставаться незамеченным, наблюдая за тем, что происходит в ресторане. Орбели где-то задерживался, и это очень не нравилось Короткову. Он чувствовал, что таким образом Орбели пытается его унизить, показать, что он всего лишь политическая марионетка, которой нетрудно управлять, дергая за те или иные ниточки.

К тому же Коротков был зверски голоден, он жадно вдыхал запахи еды. Он уныло пил вино из бокала и ждал Орбели. Конечно же, тот, как и полагается в таких случаях, вежливо извинится и спишет все на пробки, как будто у Короткова только и есть цель в жизни, что ждать Орбели в ресторане. У него, между прочим, много других важных дел. Все-таки он участвует в предвыборной кампании, и поэтому занимается благотворительностью, дает интервью на радио и на телевидении, выступает на встречах с избирателями, обещая им всевозможные блага и кардинальное улучшение жизни, а это, знаете ли, непросто, учитывая культурный уровень электората.

При воспоминании о своем электорате Коротков брезгливо и вместе с тем болезненно поморщился. Неужели эти плюгавые дураки думают, что ради их интересов он будет стелиться ковром? Как же его достали старухи с целыми петициями от своих дворов! А ему, Короткову, нужно все слушать, улыбаться, как заведенному болванчику, вежливо отвечать и говорить всякие любезности, когда он в жизни бы не слушал этих идиотов…

Орбели опоздал ровно на двадцать пять минут. Он заметил Короткова и помахал тому рукой. Коротков, раздраженный донельзя, ограничился кивком.

— Извини, задержался, — коротко сказал Орбели, усаживаясь на стул.

— Мог бы предупредить, — сухо заметил Коротков, глядя куда-то в сторону. Он дулся на Орбели, из-за которого полчаса проторчал в ресторане голодным.

— Большой город. Пробки, — добродушно улыбнулся Орбели, мол, инцидент уже исчерпан.

Орбели извлек из пиджака конверт и положил его перед Коротковым.

— Это вторая часть того, что я обещал для твоей предвыборной компании.

— Мне понадобится несколько дней для обналички, — сказал Коротков. — И еще, у меня возникли проблемы с бывшим сотрудником. Он пытается помешать мне.