Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

— Каким образом? — лицо Орбели сделалось кислым, словно он только что съел лимон или выпил флакон шампуня.

— Это неважно. Я сделаю все, чтобы решить эту проблему, но я не могу выполнить все его условия. Мне нужны деньги.

Орбели довольно ухмыльнулся.

— А я уже решил, что у тебя появилась аллергия на мои пожертвования. Что ж, я добавлю.

Орбели снова полез в свой пиджак и, как заправский фокусник, извлек оттуда еще один конверт.

— Спасибо, — Коротков любезно улыбнулся, точно так же, как и на встрече со своими избирателями, хотя, чего уж скрывать, его тошнило от Орбели.

— Но тебе нужно еще больше, — тактично намекнул Орбели, словно желал поделиться с Коротковым в случае надобности всем своим состоянием.

Коротков, как человек предусмотрительный, всегда брал деньги с запасом. Все равно Орбели не узнать, куда он их потратит и в каком количестве. А такими нехитрыми маневрами можно значительно улучшить свое благосостояние. К тому же Орбели ничем не рискует, в отличие от него, Короткова, которому приходится участвовать в грязных закулисных играх и общаться с людьми, с которыми он никогда бы в жизни не общался. Но раз этого требовала политическая борьба, то Коротков был готов на все что угодно, лишь бы занять пост президента.

— Так получилось, что я хочу попросить тебя об одолжении. Я выпишу еще один чек. Он будет направлен небольшому исследовательскому институту. И мне нужно, чтобы на эту сумму был основан анонимный исследовательский грант.

— На какого рода исследования?

— Поведенческие факторы изменения демографических схем. Вся информация должна направляться напрямую ко мне. И никакой огласки.

— Все будет сделано, Артур, — заверил Коротков Орбели. — В наилучшем виде.

Махнув рукой, Коротков подозвал официанта. Орбели поднялся.

— А как же ужин? — не смог сдержать своего удивления Коротков.

— Извини, Володя, нужно ехать.

«Мудак! Решил меня лажануть! Хорошо, хорошо, посмотрим, что потом будет. Я не собираюсь быть твоей шавкой на побегушках. Я умею играть и выигрывать», — взбесился Коротков. Он деланно улыбнулся.

— Счастливого пути!

Орбели пожал ему руку и ушел. К Короткову подошел официант и принял заказ.

«Негодяй! Подонок! — кипел Коротков, все еще не в состоянии оправиться от нанесенного ему оскорбления. — Я ему не проститутка, чтобы меня можно было купить за деньги! Он ответит за все! В конце концов, он мне тоже многим обязан, иначе я бы не прикрывал его грязный зад! Он вляпался во все это дерьмо, а подчищать мне! Я бы посмотрел, как он получил бы себе эти участки под строительство без меня!»

Коротков плотно поужинал и выпил полбутылки красного вина, он немного успокоился, по крайней мере, уже не фонтанировал эмоциями и не выстраивал в голове планы мести Орбели, из которых он неизменно выходил победителем.

Около ресторана его уже ждал черный тонированный «мерседес» с молчаливым шофером, который, изучив за долгое время совместной работы повадки своего шефа, мог в течение минуты безошибочно определить, в каком настроении находится Коротков.

Дул прохладный ветер, поэтому Коротков запахнул пальто и торопливо спустился по ступенькам к машине. Шофер предусмотрительно вышел из машины и открыл дверцу. Короткову каждый раз это доставляло удовольствие. Он чувствовал себя тогда не хуже Сильвио Берлускони. Действительно, а чем он его хуже? Другие масштабы, но все же… Короткову страшно было подумать, как сложилась бы его жизнь, если бы осталась советская власть. Нет, он бы не нищенствовал, но все же ему недоставало бы многих преимуществ, которые дает политику пресловутая и уже набившая оскомину западная демократия, мерило общественной справедливости…

Шофер плавно вел машину, объезжая по возможности каждую яму. Тихо играло радио. Коротков благодушно молчал. На него накатывала дремота, то блаженное состояние, когда ничего не хотелось делать.

Неожиданно шофер прибавил ходу, машину тряхнуло. Коротков открыл глаза.

— Ты что, взбесился?

— Кажется, за нами хвост, — сказал шофер, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Когда кажется, креститься надо, — проворчал Коротков, но все же забеспокоился.

— Он ведет нас от самого ресторана.

— Оторвись тогда. Не мне тебя учить, как ехать. Я тебе за это деньги плачу.

— Держитесь крепче, я попробую.

На зеленый свет светофора «мерседес», чуть просев, резко сорвался вперед, стремительно набирая скорость.

Коротков то и дело оглядывался назад. Правда, кроме слепящего света многочисленных фар он ничего не увидел.

Шофер на большой скорости то перестраивался из ряда в ряд, то заворачивал в какой-то проулок, то вновь выезжал на проспект. Коротков запутался и уже не знал, где они едут.

«Кто? — вопрошал себя Коротков. — Кто организовал за мной слежку? Орбели, что ли? Но какой у него интерес? Или он мне совсем не доверяет и хочет меня убрать? Убрать… Да, он может меня убрать. У него финансирование, и ему все равно, кто будет будущим президентом, лишь бы он делал, что ему скажут. Дерьмо!»

— Гони! — прикрикнул Коротков на шофера. — Дай круг и потом домой! Понял?

— Все ясно.

Шофер долго еще крутил по Москве, пытаясь сбросить хвост. Коротков дрожащими пальцами набирал начальника своей службы безопасности, но у того был отключен телефон. Коротков пообещал себе, что уволит этого разгильдяя, который наверняка с кем-нибудь пьянствует.

Через полтора часа он, побелевший от страха, потный и напряженный, вышел из машины во дворе своего загородного дома, где его уже поджидали охранники.

Шофера он отпустил и тут же, в целях поощрения служебного рвения, отсчитал ему триста долларов. Короткова не оставляла в покое мысль, что за ним следят киллеры.

Припарковавшись у тротуара, Забродов поджидал в своем «бьюике» Сукиасяна. Он не боялся, что армянский чиновник куда-нибудь ускользнет, потому что черный «мерседес» стоял на противоположной стороне дороги. Единственное, что смущало Иллариона, так это то обстоятельство, что Сукиасян все еще не выходил со своим адвокатом из здания МУРа.

«Может, он вышел через черный ход? — предположил Забродов. — Сел во внутреннем дворике на другую машину и уехал».

Чтобы как-то скрасить затянувшееся ожидание, Илларион извлек из куртки небольшой томик на французском языке тысяча девятьсот пятого года, который ему посчастливилось получить в подарок от Пигулевского. Раскрыв книгу, он понюхал страницы и переплет, ощутив непередаваемый запах старины, которую он так любил.

«Что ни говори, а настоящая книга стоит многого, — Забродов восхищенно разглядывал обложку. — Мне за нее ничего отдать не жалко. Старинные фолианты читаешь и словно переносишься в то время, и твои проблемы, по сравнению с тем, что происходило раньше, кажутся смешными. Взять хотя бы времена инквизиции…»