Сергей Кутергин - Отсчет пошел

— Ну, всех не всех, а своих сокамерников я не оставлю.

— Делай как знаешь, — вздохнул Магомедов. — Я готов.

Из протокола гипнообследования Ена, архив группы «Д», код 264753-Е

— Что-то странное есть во всей этой шараге.

— Да что странного, бля, нормальное место, много я таких за свою жизнь повидал! Михалыч только, сука, опять пригрозил, что Самому доложит, ну, вроде пью я. А кто не пьет? Кто не пьет, блин, я тебя спрашиваю? Вот ты не пьешь, так тебе по должности нельзя, месилово будет, тебя по асфальту размажут. А мне, бля, при такой работе как не запить?

— Не, ну тут Михалыч не прав. — Я долил еще, себе немного и Андрею до краев стакана.

— Вот я и говорю, падла, сам трахает этих баб, а мне и глянуть нельзя. Сижу, м-мать, как евнух на привязи, у меня от такой работы скоро член на шесть тридцать повиснет, да Михалычу-то насрать, Михалыч-то, понтер херов, сам пристроился, а мне что? С-с-сука!

Обычно озлобленный Андрей был сегодня особенно яростен. Человек, только что узнавший его, мог подумать, что у него лейкемия. Лицо Андрея было мертвенно-бледное, а глаза горели каким-то алым огнем.

— Зато деньги получаешь! Вот друган твой приходил, тот, слесарь, сколько он имеет? А ты сколько? Вот и сравнивай.

— Да еще бы мне эта гнида денег не платила! Да я бы тогда сам, бля, своими руками ему яйца оторвал и в глотку поганую бы ему засунул! Деньги! Деньги — это да. Но я разве один на свете живу? Тебе, Еныч, хорошо, ты свободен. А у меня супруга моя ненаглядная, бля, зарплату всю гребет. Всю! Ничего не оставляет, сука, тварь паршивая, я ее из Мытищ вытащил, гадину, где она работала. Знаешь где? На Мытищинском машиностроительном заводе. Ты вслушайся. Мытищинском машиностроительном заводе. Машины, бля, значит, строила. Меня как последнего мудака загребла в общаге местной и вселилась на квартиру московскую, а теперь и нос воротит, мужика небось какого себе завела, стерва дрянная, а я с этой работой…

Андрей сплюнул, попав себе на ботинок, и затряс головой.

— Башка болит, мать ее. Опять сегодня ночью не спать, клиентов, чтоб их, ждут.

— Какие могут быть клиенты по ночам?

— А, совсем забыл, ты же только днем тут… Ой, доконала меня эта гребаная работа, мочи нет! Давай споем, что ли?

— Да ты лучше поспи немного, а то потом времени не будет.

— Покемарить — это хорошо. — Андрей снял с вешалки пальтишко и свернул его рулетиком. — Только ты разбуди, если что.

— Хорошо, ты поспи, поспи…

Сентябрь принес мне новые заботы. Еще в конце августа прибежище на Остоженке сгорело. Кто-то из музыкантов, наглотавшись до полусмерти седатиков, отключился, забыв выключить конфорку с варящимися там макаронами. Пожар потушили только тогда, когда дом практически полностью выгорел изнутри.

Надо было как-то зарабатывать. И тут подвернулся удачный случай.

Дело в том, что за пару дней до этого я сидел в своей любимой забегаловке «Обсервер», что на Кадашевской набережной, и во время очередного, ставшего к тому времени обыденным, вечернего воспивания кружечки пива на стул рядом приземлился дебильного вида детина, чьи плечи были раза в полтора шире, чем у меня, а интеллект раз в пятьдесят пониже. Было видно, что парень уже немного набрался и ему явно хочется подраться. Видно, оценивая внешний вид соседа, он тупым взглядом скользил по мне, пытаясь найти хоть что-нибудь, к чему можно придраться. Я сидел и спокойно пил пиво, делая вид, что не замечаю взглядов питекантропа. Наконец в какой-то момент запотевшая, а потому влажная кружка слегка скользнула в моей руке, и я был вынужден ее перехватить. Незнакомец, видимо, счел это достаточным поводом для начала дружеского разговора.

— Что, миленыш, дрожишь? Боишься? Не трусь, дядя Суксь детей не обижает… — хрипло произнес громила и заржал. — Слышь, пацан, как тебя вообще пустили сюда, кутяшка?

Я и сам был не в духе. Почему-то вспомнилось, как полковник Кулагин рассказывал мне, какая туфта эти все восточные единоборства, что полной херью являются попытки учить боевым искусствам только для самообороны. «Бей первым, — говаривал он. — Бей первым и насмерть, а не то удар противника может быть последним, что ты увидишь в своей жизни». Поэтому, когда новый знакомый протянул руку к моему подбородку с целью, видимо, потрепать его, я ударил этого урода в остающийся открытым кадык. Не замахиваясь, но изо всех сил, чтобы как минимум на несколько секунд лишить противника движения. Второй мой удар, уже в полразмаха, был направлен прямо в переносицу громиле. Когда я был маленький, то жутко боялся драться, в том числе и из-за того, что противнику при этом будет больно. В десятилетнем возрасте физически отвечать на нападки других мне приходилось, но я ни в коем случае не бил по лицу, боясь сломать нос обидчику. Только потом я понял, что такой удар редко когда способен нанести столь серьезный вред, но в данный момент тычок был рассчитан не на это. Такой удар сбил бы противника со стула, и он, может быть, хотя бы чуть-чуть отрезвился, одумался. Будь мы на улице, я бы разнес громилу даже не в два, а в полтора счета, несмотря на его телесный перевес, но сейчас приходилось все-таки соблюдать хотя бы видимость приличия. Как это ни странно, охрану бара не особенно взволновало произошедшее, а противник уже поднимался, явно намереваясь ответить мне добрым десятком ударов на причиненную боль. Что же, парень сам этого хотел. Я взялся за локоть руки, которой поднимавшийся громила, выпятив вперед плечо, будто бы специально облокотился на стол, и слегка повернул его руку против часовой стрелки. Бедняга опять упал, но сейчас, когда его рука была в надежном захвате, он явно находился в проигрышном положении. Тем не менее послышались глухие матерные ругательства и попытки разъяснить мне, что он, дядя Суксь, собирается проделать с таким ублюдочным сосунком.

Я никогда особо не любил подобные заявления, поэтому резко повернул локоть этого огромного засранца еще дальше, пока не почувствовал, что рука противника вывалилась в области плеча из суставной сумки. Большего не требовалось. Громила привалился к стойке и стал тихо постанывать. Заплатив за пиво, я встал и пошел по направлению к выходу. Поскольку в мои планы явно не входило составлять себе в этом заведении имидж гуманиста, перед тем как отдалиться от стола, я один раз двинул ногой куда-то по направлению лица противника, к сожалению, практически не видного в полумраке питейного заведения.

Около выхода ко мне подошел субтильного вида человек лет тридцати. Судя по всему, он явно не собирался причинять мне какое-либо зло. Человек протянул руку и произнес:

— Здравствуйте, меня зовут Владислав, мне хотелось бы поговорить с вами о возможности вашей работы на мою фирму. Кстати, хочу сделать вам комплимент — немного грубовато, но весьма точный и аккуратный бой.