Сергей Кутергин - Отсчет пошел

— Да разве это бой? Так, немного утихомирил хулигана. В некотором роде добровольная помощь представителям охраны правопорядка.

— Верно, — ухмыльнулся Владислав. — Со сломанной рукой порядок особо не понарушаешь.

— Она не сломана, просто вывернута немного. Если быстро вправят, через недельку все вернется в норму.

— О, еще больше восхищен. Мы ценим профессионализм.

— Ну хорошо, а что за работа-то?

— Давайте уйдем отсюда, а то тут сильно накурено. Да и потом ваш противник, если будет слишком настырным, может опять попытаться причинить себе вред.

Мы вышли из забегаловки и перешли к реке, на другую сторону улицы.

— Видите ли, мы занимаемся организацией работы для красивых девушек за рубежом.

— Был бы я красивой девушкой, давным-давно нашел бы себе работу. Ну или по крайней мере в ней бы не нуждался.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь. Но вы не поняли. Наше предприятие — филиал испанской фирмы «Arribo», и мы занимаемся обустройством русских девушек в лучших фотоагентствах, домах моды и даже киностудиях во всем мире.

— То есть торгуете женщинами из русских селений?

— Ну нет, зачем так грубо, мы делаем самое лучшее, что могут делать люди, мы — творцы мечты. Мы исполняем самые заветные желания юных девушек, которые понятия не имеют о том, на каком поприще они хотят работать, но мечтают быть знаменитыми, богатыми и, конечно же, вечно красивыми. К нам они приходят отчаявшимися посредственностями, а через месяц, после всех формальностей, становятся предметом зависти богатых женихов всего мира.

— Звучит завораживающе. Когда в следующей жизни появлюсь на свет отчаявшейся посредственностью, обязательно обращусь к вам за помощью. Но все-таки в чем будет заключаться работа, которую вы мне предлагаете?

— Дело в том, что многие из девиц, о которых я вам рассказываю, идут к нам совершенно самостоятельно, не посоветовавшись с родителями, с женихами. А потом, после того как тайное становится явным, к нам в офис приходят разъяренные родственники и кричат, что их дочерей обманом продают за рубеж, безо всякой на то воли родителей и прочее, и прочее. Эти люди шумят, скандалят, иногда пытаются наброситься с кулаками на сотрудников фирмы. Вот пару месяцев назад отец одной из таких девушек, кстати, сейчас она у Кардена работает, денег в месяц зарабатывает больше, чем ее родители за всю жизнь видели, так вот, отец этой несчастной ворвался к нам во время съемок пробной видеокассеты, ну, нам нужны пробы, фотоагентства не будут же кота в мешке покупать, так вот, ворвался он, значит, выдернул из своих штанов ремень, сгреб дочку в охапку, задрал ей вечернее платье и выпорол.

— Прямо при всех выпорол?

— Выпорол, представляете? Так вот, нам нужен человек, который прекрасно разбирается в искусстве — а ведь это искусство, вы со мной согласны? — аккуратной драки. Дело в том, что мы наняли в охранники одного бугая, так тот очередного вопящего что-то жениха просто чуть зрения не лишил. Так о стену звезданул, что у того сотрясение мозга было и временная слепота наступила. Ну сами понимаете, куда это годится? И вот поэтому нам нужен охранник, который спокойно, профессионально, но все же жестко будет оберегать нас от взбесившихся родственников. Вы меня понимаете?

— Думаю, да.

— Вот и отлично. Я вам сейчас оставлю свой телефон, звоните, договоримся. У нас очень приличные условия, зарплата высокая, питание за наш счет.

— Хорошо, я вам обязательно на днях перезвоню.

И перезвонил ведь. Вот и служу в этой конторе.

Я сплюнул и достал вторую сигарету. Щелкнул зажигалкой, она горела неравномерно — то нормально, то почти затухала. Бензин кончался. Надо будет заправить, что ли…

К двери, возле которой я курил, подошла девушка и постучалась.

— Закрыто уже, завтра приходите.

— Ну, может, вы хоть расскажете, что конкретно нужно, чтобы устроиться? И где будет работа? Вот тут, — она вынула из сумочки вырванное из какого-то новомодного журнала объявление, — вот тут говорится, что за рубежом. А где поконкретнее?

Я вдруг понял, что почти ничего не знаю о фирме, в которой работаю. Нет, то есть имею представление, что сюда приходят девушки, их снимают на пробные видеокассеты, эти кассеты рассылаются по разным странам, а иногда и покупатели — представители от фирм приходят (почему-то вспомнилась странная фраза Андрея о ночных клиентах), потом девушек провожают за границу, и они там работают. Но как, где, сколько, как потом возвращаются назад, понятно не было. Просто не интересовался я такими вещами, в конце концов, не в фотомодели же меня пригласили?

— Ой, придите лучше завтра, обо всем и расспросите.

— Хорошо, а может, какие-нибудь данные принести? Ну, характеристику, там, или анкету какую заполнить? Я ведь языков не знаю. Это, наверное, важно? Но ничего, я быстро учусь!

— Ничего не могу сказать, я вообще-то охранник.

— Охранник? В таком костюме?

Девушка засмеялась и почему-то покраснела.

— Ну я тогда лучше завтра приду…

Поздним вечером, уже почти ночью, меня поднял с постели телефонный звонок.

— Алло, Ен, это Сну говорит. Еле-еле твой телефон нашла. Ты же где-то в Электроуглях жил?

— В Электростали, — хмуро пробурчал я.

— А, нет разницы. Слушай, у тебя переночевать можно? А то я только что вернулась, а матери с отцом дома нет, на дачу, что ли, уехали, остановиться негде.

— Да приезжай, конечно, жалко, что ли? Адрес хоть запомнишь? Федеративный проезд, дом 38. Да, это в Но-вргиреево. Квартира 6. Нет, кода нет, то есть есть, но домофон. Ты сейчас где? На Курском? Ну, через сорок минут будешь. Хотя подожди, лучше на электричку… А, не ходят уже. Ну приезжай, приезжай.

Вид, который имела приехавшая Сну, передать весьма трудно. Лицо ее узнавалось с большим трудом, копоть и несколько комариных укусов почти обезобразили его. Одежда насквозь была пропитана грязью. Земля, пыль, сажа, мазут и черт знает что еще сливались в единый плотный слой так, что разобрать происхождение каждого фрагмента было практически невозможно. Вдобавок от Сну несло невообразимой смесью ароматов всех видов, начиная от запаха дыма и кончая едкой аммиачной вонью, смрадом тройного одеколона и мерзким алкогольным дурманом. Огромные мешки под глазами и сбившиеся в комья волосы являлись своеобразным последним штришком, заканчивающим этот портрет. Полезшая было целоваться Сну вызвала во мне такую волну непроизвольного отвращения, что я даже отшатнулся.

— Так, — сказал я. — Все нежности только после того, как ты себя постираешь. Ишь, театралка-гимназистка, тоже мне, второстепенный персонаж пьесы «На дне». Мыться, я сказал!

Примерно через полчаса дверь ванной распахнулась. Вот теперь другое дело! Передо мной в моей же собственной рубашке на голое тело стояла девушка, в которую я, черт возьми, был все еще влюблен.