Александр Тамоников - Лесная армия [litres]

Он появился в светлеющем пространстве через пять минут. Шел, покашливая, руки по швам. Его услышали, во дворе стало пусто. Он перешагнул через поваленный плетень, вошел во двор.

– Не стреляйте, – сказал он – Я один и с миром. Майор Кольцов. Еще раз прошу, не надо стрелять.

Голос дрожал от волнения. В районе бани кто-то перебежал, выпала чурка из дровяника. Покатился камень. Поколебавшись, Павел сделал еще несколько шагов, остановился.

– Вы знаете меня, моя группа неделю занималась вашими поисками. Именно мои люди под моим руководством уничтожили кое-кого из вашего отряда. Не далее как сегодня двое ваших людей устроили засаду на мою группу, и чем это закончилось, вы тоже знаете. Господа Лаврентьев и Южный засветились, я вычислил их по исполкомовской картотеке, подслушал разговор в Кузнечном переулке… и вот я здесь. Я один, вы это можете легко проверить. Не стреляйте, я достану пистолет и положу на землю, – он медленно вытянул из кобуры «ТТ», пристроил под ноги и отбросил носком. – Можете обыскать меня, я безоружен.

Ответом было пронзительное молчание. Он чувствовал, как дрожат их пальцы на спусковых крючках. Диверсанты наверняка удивились, не без этого.

– Сегодня вечером я узнал, что отделом госбезопасности готовится представление о моем аресте. Мне ставится в вину пособничество предателю Серову и многое другое, чего я не делал… – голос ровным не выходил, дрожал, срывался. – Вы русские люди, понимаете, что, если я подвергнусь аресту, назад уже не выйду. Такая система. Не буду распространяться о переполняющей меня обиде, разочаровании и крахе всех моих идеалов. Надеюсь, вы меня поймете. Большинство из вас тоже не сразу пришло к своему нынешнему положению. Я не состою в партии большевиков и никогда не состоял, это легко проверить. Идеалы партии я не разделял, но, будучи под присягой, добросовестно делал свое дело. До сегодняшнего дня. Больше я этого делать не хочу. Застрелите меня – очень жаль. Возьмете с собой за линию фронта, буду благодарен. Надеюсь, вы поймете, что творится у меня на душе.

Сердце бешено колотилось. Он безбожно врал. Ордер на его арест был уже отменен. Если диверсанты это знали, то его судьбе не позавидуешь. А с другой стороны, разве не занятно – привести с собой в немецкий тыл перековавшегося офицера СМЕРШа, владеющего целой кучей секретов?

Пространство продолжало безмолвствовать. Потом послышался шелест, словно кто-то перешептывался. Тень шмыгнула за угол. Очевидно, отправились проверять, что он один.

Кольцов продолжал стоять посреди пустого двора. Начиналась предрассветная пора, темноту сменяла рваная серость. Проступали очертания сараев, высокого крыльца, за которым прятался враг. За углом бани тоже таился человек – и за дровяником, и за сортиром, похожим на обглоданный скворечник…

Из-за крыльца выступила фигура в длинном брезентовом балахоне. Мужчина медленно приближался. Поднял пистолет, отброшенный майором, передернул затвор. Подошел вплотную, приставил ствол ко лбу Павла. На него смотрели колючие глаза «электрика» Лаврентьева. Напрягся палец на спусковом крючке. Дышать стало трудно.

– Любишь жизнь, товарищ майор? – процедил диверсант.

– Люблю, куда деваться…

Лаврентьев засмеялся утробным смехом, потом медленно опустил оружие.

– Ну, и что прикажешь с тобой делать? Ты же не думаешь, что мы поверили тебе?

– Все, что я сказал, – горькая правда, господин Лаврентьев. Все изменилось за какие-то часы. Я больше не собираюсь служить большевикам.

– Будешь служить великой Германии?

– Не знаю, посмотрим…

– А противно не будет, товарищ майор? – в голосе «электрика» звучали саркастические нотки. Судя по манере себя вести, он исполнял обязанности старшего группы.

Павел промолчал. Подошел второй «электрик», что-то прошептал на ухо Лаврентьеву.

– Вот же странно, – хмыкнул первый, – похоже, ты и впрямь пришел один, майор. Почему?

– Вам недостаточно моих объяснений?

Приблизился второй, тоже стал с интересом разглядывать Павла.

– Кстати, что вы делали на тех столбах? – спросил Павел. – В самом деле энергопитание восстанавливали?

– Цеплялись к телефонному кабелю, – объяснил Лаврентьев, и оба заулыбались какими-то нечеловеческими улыбками.

– Понятно, – кивнул Павел.

Выступила фигура из-за дровяника, медленно приблизилась. Мужчина держал в руках автомат Судаева – более удобный и эффективный, нежели «ППШ». Из полумрака проступила постная физиономия сержанта Чинаря – водителя при госпитале.

– Слышь, старшой, а давай я ему промеж зенок засвечу? – предложил Чинарь. – Ну, очень хочется.

– Ты мне ногу тогда отдавил, – напомнил Павел, – этого достаточно.

Чинарь хищно оскалился. Из-за дровяника выбралась четвертая фигура, тоже направилась к ним. Вдали возникли еще двое, и они медленно приближались. Проявилось еще одно знакомое лицо. Молодой статный мужчина, с располагающими чертами. Он криво усмехался и уже не казался таким располагающим.

– Рад вас приветствовать, товарищ Касьянов, – учтиво поздоровался Павел, – если не ошибаюсь, какое-то время вы проходили службу на военно-почтовой станции?

– Да, недолго, – кивнул Касьянов, – я вообще-то по другой части.

Павел догадывался, кто были оставшиеся двое. Рядовой Ильин на КПП не мог разглядеть людей, сидящих в кузове на втором плане. Их заслоняли люди в форме. Он даже не мог описать их половую принадлежность… Женщина сняла капюшон с головы.

На майора смотрели пронзительные серые глаза медсестры Тамары Савченко. Она не верила ни одному его слову – у женщин такого типа просто звериная интуиция. Подошла последняя.

Она изменилась, оказавшись в другой ситуации: в глазах уже не было ни прежней доверчивости, ни добродушия, ни отчаянно скрываемого интереса к этому подтянутому майору. Она улыбалась – самую малость, сухо, вымученно. Волосы Кати Брянцевой были стянуты на затылке, в кармане накидки она сжимала пистолет – сомнительно, что это был вытянутый указательный палец.

– Удивлены, Павел? – спросила Катя. Глаза источали прохладу, не мигали.

– Удивлен, – кивнул Кольцов. – Признаться, Екатерина, даже холодок по коже… Ну, а если честно, то я скорее рад…

«А ведь она тебе почти нравилась, – подумал он. – Твое счастье, что не успел наладить серьезные отношения».

Женщина усмехнулась.

– Подождите, вы говорили, что давно служите в этой части, – вспомнил он.

– В корпусе генерал-майора Серова, – поправила женщина. – А это понятие растяжимое. Конечно, я вас обманула, Павел. Мы с Тамарой всего три дня числились в штате госпиталя. Вам и в голову не пришло проверить мои слова. Все мужчины одинаковые – как увидят симпатичную женщину, обо всем забывают, так хотят им понравиться, верят каждому слову…