Игорь Никулин - Золотой капкан

Следом появилась вторая, еле удерживая поднос с горячим.

— Шампанского! — Гвоздарев вырвал у прислуги запотевшую бутылку, потряс и принялся срывать фольгу.

С хлопком вылетела пробка. Пенная струя ударила в потолок, но, пережатая пальцем Гвоздя, брызнула в стороны.

Взвизгнула, отскочив, официантка. На белой униформе расползались мокрые пятна.

Солдат поймал ее за талию, притянул к себе и запустил руку под коротенькую юбку.

На эстраде грянул оркестр, и певичка, переодевшись в цыганку, бесстыже задирая подол красного, с рюшками, платья, взялась за микрофон.

— О-очи че-ерны-я-я! Очи стра-а-стны-я! О-очи жгу-учи-ия и пре-е-кра-а-сны-я…

Промозглая северная ночь укрывала землю. Ветер властной рукой гнул кроны деревьев, раздувал широкие сосновые лапы, бился в лобовое стекло «Икаруса», который медленно полз по проселочной дороге, и, кажется, даже он недоумевал, что забыл новенький современный автобус, стихия которого — ровные городские проспекты, в забытой богом глухомани?

Грунтовка — не ровнехонькое шоссе, с которого они съехали часа четыре назад. Скорость пришлось сбросить вдвое, и на ухабах, хоть водитель и притормаживал, матерясь сквозь зубы, машину сильно трясло.

Вадим не спал, привалившись головой к запотевшему стеклу. Когда автобус, объезжая выбоину, в очередной раз дернулся, он стукнулся о стекло, но неудобной позы не поменял. Им снова овладела апатия: и к этой незначительной боли, и к происходящему…

Дружное сопение слышалось в прогретом двигателем салоне. В соседнем кресле безмятежно спал Ежов, откинув мягкую спинку и высунув ноги в проход.

«Сейчас, должно быть, около трех», — отметил Вадим и закрыл глаза, зная, что предстоящий день будет нелегким и следует выспаться, набраться сил.

Но сон не шел, разгуливая где-то в изголовье, и плотно сжатые веки размыкаются, тоскливый взгляд устремился в окно, на подступающую к обочине кромку леса.

Спят и новоиспеченные «вахтовики» и их «бдительная» охрана. Спят Бурят с Ромкой, позабыв о планах бежать при первом удобном случае.

Утром, засунув нагруженные рюкзаки в грузовые отсеки, при посадке в «Икарус» Ромка толкнул Вадима и зашептал:

— Чую, надо рвать когти. Иначе хана… Ты с нами, Интеллигент?

— Пока не знаю, — ответил он. — Охранников шестеро, и я уверен, они не с пустыми руками.

В прищуренных Ромкиных глазах зародилась и пропала ледяная искорка.

— Как хочешь. Мы с Бурятом рискнем. Верно?

Бурят, нелепо смотревшийся в униформе, согласно кивнул…

«Слова… Все слова, — рассуждал теперь Вадим. — Бежать? Куда? Последний поселок они проехали на закате, и пусть автобус ползет с черепашьей скоростью, расстояние успели покрыть никак не меньше пятидесяти километров. Сколько это пешком, по тайге, без оружия, еды и знания местности?»

Развалившись в крутящемся кресле экскурсовода, лицом к салону дремлет главарь этой шайки, накачанный детина с дурацким прозвищем Слон. Хотя ему такое прозвище подходит… Он именно дремал, а не спал и после каждого прыжка автобуса, раскрывая глаза, ловил падающую с колен спортивную сумку. «Молния» сумки раскрыта, и одна рука Слона постоянно дежурит в ней. Внутри — явно не леденцы на дорожку, и догадка проста — оружие.

Так оно и было. Поправив сумку, Слон ощупывал короткоствольный десантный автомат с двумя рожками, скрепленными скотчем в спарку…

По правую руку от него заходился раздирающим легкие кашлем рыжебородый мужик, которого впервые Вадим увидел утром, за несколько минут до отъезда…

Его привел Слон. Лично, словно малое дитя, усадил в кресло и пристегнул наручниками к подлокотникам. Из этого следовало, что рыжий — какая-то шишка, но не то чтобы важная, иначе бы с ним обращались по-другому, но ценность из себя представляет.

Следом, с сумками на плечах, в салон поднялись пятеро камуфлированных парней, все как на подбор — бритоголовые, крепкие, лениво работающие челюстями. И в сумках их, Вадим в этом был абсолютно уверен, лежал тот же груз, что у Слона.

Слон зашел последним, до этого переговариваясь и получая последние инструкции от бизнесмена, сделавшего вчера столь заманчивое предложение, что отказаться было невозможно. Он даже заглянул в автобус, но интерес проявил лишь к рыжебородому. А после уселся в поджидавший его «Мерседес» и умчался.

Закрыв дверь, водитель тронул автобус. Впереди завыла, замаячила синими и красными маячками гаишная «девятка», сопровождавшая «Икарус». Под ее прикрытием, игнорируя встречные светофоры, они покинули город.

На окраине «девятка» развернулась и, выполнив миссию, укатила назад в Красноярск.

К ночи, едва солнце закатилось за макушки деревьев, заметно похолодало. Неясно, сказывалось ли приближение к северным широтам, или ночами зима еще наведывалась в эти края, прибивая землю последними заморозками…

Откинувшись на мягкую спинку кресла, Вадим нажал кнопку подлокотника и опустил ее. Так было гораздо удобнее, и из тревожной, прерываемой рывками автобуса дремоты он незаметно перешел в беспокойный сон.

В пяти километрах от затерянного в дебрях сибирской тайги поселка промысловиков с романтическим названием Таежный, водитель по указанию Махова съехал с дороги на узкую просеку и через несколько километров уперся в тупик.

Дальше дорога обрывалась. Впереди неприступной стеной шумел молодой ельник.

— Вот и приехали, — проговорил Махов и хотел встать, но не смог. Мешали наручники. Кивнул в окно. — Отсюда прямиком километров двадцать будет. А потом придется по зарубкам.

Дверь открылась, и Слон ступил с подножки на землю, потянулся, разминая затекшие суставы.

«Хорошо как!» — вдохнув полной грудью лесной воздух, подумал он.

Как давно он не отдыхал по-настоящему, не с бутылкой пива в компании визжащих проституток, оглушенный ревом музыкального центра, от басов которого сотрясаются стены, а так, просто, под успокаивающий шелест листьев и далекий перестук дятла. Дышал и не мог надышаться воздухом, пахнувшим хвоей и древесной смолой, что сбегает прозрачными липкими каплями по отслаивающейся коре сосен, а не городским дымным смогом, в котором и выхлопная гарь, и сигаретный дым…

Но не для развлечений он приехал сюда и не на уик-энд. Подавляя в себе сентиментальную слабину, он вновь превращался из обычного молодого парня в прежнего Слона — жесткого, а порой и жестокого, не терпящего возражений, привыкшего повелевать людьми.

Он повернулся к автобусу и окликнул Гвоздя, повисшего на поручне.

— Давайте разгружаться. Время тянуть не будем. Выводи их…

Подгоняемые окриками, бродяги высыпали на обочину. Около них сразу возник светловолосый парень с ледяным взглядом, вытряхнул из сумки автомат. Отстегнув приклад, вскинул его на локоть, наставив воронкообразный раструб ствола в облачное небо.