Валерий Ковалев - Золото мертвецов

— Во, спиртягу нашел! Отличное лекарство.

Затем вылез наружу и спустился на землю.

— Под сиденьем у штурмана лежала, в заначке, почти полная. А аптечки, к сожалению, нету.

В течение нескольких минут, поливая на ладонь сладковато пахнущую на воздухе жидкость, он втирал спирт другу в лодыжку, а потом снова туго забинтовал.

— Порядок. Нога за ночь прогреется и, даст бог, отойдет. Только ходи поменьше. На вот, хлебни чуток, — протянул Сашке флягу.

Тот сделал глоток и закашлялся, на глазах выступили слезы.

— А ты? — вернул ее другу.

— Я уже дерябнул в кабине, чистый ректификат. Ты пока полежи, отдохни, — бросил он матросу мягкую котомку. — А я пока в дорогу все соберу, завтра с утра и двинем. Путь не близкий, а медлить нельзя, себе дороже.

После чего исчез в самолете.

Когда старшина снова появился, в руках у него был еще один солдатский вещмешок, офицерский пояс с кобурой и почти новые яловые сапоги с железными подковками.

Положив все около Сашки, присел рядом.

— Так, сначала сапоги. Похоже, мой размер, у сержанта одолжил. Крупный парень.

Сбросил с ног остатки пьексов и, перемотав портянки, натянул обнову.

— Как по мне шили, — улыбнулся. — А это тебе, — протянул Сашке ремень с кобурой. Здесь ТТ с запасной обоймой, а ракетницу выкинь.

Вслед за этим Тим встал на колени, перевернул сидор и вывалил из него в мох несколько звякнувших дисков с гранатами.

— По три на автомат и шесть «фенек».

Затем потянул к себе мешок с продуктами и, раздернув горловину, тоже опорожнил его.

Там оказались два кирпича хлеба, початый ими кусок сала, три банки тушенки, пачка кускового сахара и три — чая.

Старшина все это разложил в вещмешки поровну: боеприпасы и продукты. Потом, побулькав у уха, сунул в один флягу со спиртом.

— Все, морской порядок, — удовлетворенно прогудел, затягивая бечевками горловины и захлестывая их наплечными лямками. — А теперь давай налаживать костер, похлебаем горячего, сил надо набираться.

Через короткое время у самолета потрескивал небольшой огонь, на котором побулькивал, исходя паром, котелок с похлебкой из оленьего мяса. К этому Тим прибавил половину одной рыбины, два ломтя черствого хлеба, несколько кусков сахару и отсыпал из пачки с чаем горсточку на заварку.

Вскоре друзья с аппетитом хлебали горячее варево и жевали соленую рыбу, а потом, сполоснув котелок, вновь пристроили его на костер, для чая.

— Давно так не ел, — сыто икнул Сашка, похлопав себя по тощему животу. Тим же внимательно следил за котелком, а когда тот закипел, высыпал туда чай и снял с рогульки.

Спустя несколько минут, прихватывая бока посудины рукавами, они по очереди прихлебывали из нее, хрустя сахаром.

После трапезы разморенный Сашка откинулся на мешок и стал бездумно глядеть в небо, а Тим, вытащив из-за пояса «вальтер», разобрал его и стал смазывать маслом из ружейной масленки.

— Слышь, старшина, а чего у тебя имя такое чудное, «Тим»? — поинтересовался Сашка.

— Меня вообще-то Тимофеем кличут, — ответил тот. — Просто кореша так прозвали, давно, еще на флоте. И фамилия подходящая — Воронов. А у тебя какая?

— Солнцев.

— Красивая фамилия.

На некоторое время приятели замолчали.

— Послушай, Тим, — чуть повернул голову к старшине Сашка. — А эти ребята так и будут лежать в самолете?

— А куда ж мы их денем? Так и будут. Хоронить их негде, кругом вечная мерзлота и камень, бомбер самое подходящее место. Когда ящики утопим, приладим обшивку на место, чтобы звери не растащили, и пусть себе лежат. Вроде как в братской могиле.

— Да, наверное, это все, что мы можем для них сделать, — вздохнул Сашка.

Однако осуществить свои планы друзьям не удалось, как часто бывало в таких случаях.

На следующее утро, когда они, позавтракав, возились с листом дюраля, прилаживая к нему найденный в самолете трос, из тундры донесся тоскливый вой волка, а за ним эхо едва различимого выстрела.

Моряки на мгновение замерли, потом Тим, приказав Сашке оставаться на месте, передернул затвор ППШ и рысцой побежал к ближайшей сопке.

Забравшись на ее вершину, он прилег и, запаленно дыша, стал вглядываться в тундру. Выстрел прозвучал с той стороны, откуда они пришли, с запада.

Через некоторое время старшина заметил на горизонте едва различимые точки и услышал позади громкое сопенье.

К нему по склону сопки, забросив за спину автомат, карабкался Сашка.

— Я ж тебе приказал оставаться на месте, — прошипел Тим.

— Не, я с тобой, — мотнул тот головой, стряхивая рукавом пот со лба и устраиваясь рядом.

— Ну, салага, — бормотнул Тим и вновь впился глазами в чуть туманную даль, искрившуюся на солнце.

Через час точки увеличились, и стало ясно, что это идущие в сторону озера люди.

— Один, второй, третий… девять человек, — сосчитал старшина. — И позади еще что-то. Вроде олени.

— Может, вепсы или лопари? — с надеждой взглянул на него Сашка.

— Или немцы. Ищут своего летчика, — парировал Тим. — Слушай, Сань, ты оставайся пока здесь, а я быстренько вниз, за боезапасом.

Когда он вернулся с несколькими дисками за пазухой и лимонками в карманах, Сашка внимательно наблюдал за караваном. Внезапно оттуда что-то на миг взблеснуло и погасло.

— Бинокль, — в сердцах сплюнул Тим. — Теперь все ясно, это немцы или финны…

Дав идущим за ним егерям знак остановиться, Кранк вскинул к глазам тяжелый горный бинокль и внимательно оглядел открывшуюся впереди гряду сопок, с изогнувшимся в долине озером.

— Кажется, пришли, — обернулся фельдфебель к стоящим позади Ланге с лопарем. — Ты хороший проводник, Мунк, и заслужил глоток рому, — удовлетворенно похлопал лапландца по плечу. Тот растянул губы в улыбке. — Привал на пятнадцать минут! — взглянул на наручные часы командир. — Мы у цели!

Егеря устало опустились на землю, закурили и стали прихлебывать из фляг, лениво перебрасываясь фразами.

— А палить в того волка тебе не стоило, да еще из «парабеллума», — сделал фельдфебель замечание сидевшему рядом с ним Ланге.

— Надоел его вой, очень уж тоскливый. Да и наш Тор нервничает, — кивнул тот на овчарку.

— Больше так не делай, лишний шум нам ни к чему.

Затем он подозвал Мунка, налил в металлический стаканчик немного рому из фляги и протянул проводнику:

— Держи, обезьяна.

Тот с почтительностью принял, выпил жгучую жидкость и что-то залопотал, утерев рукавом губы.

— Переведи, — кивнул Кранк унтер-офицеру.

— Он говорит, что в тундре, кроме нас, есть еще люди. У волков особенный вой на двуногих.

— Ну, вот видишь, не стоило шуметь. Здесь могут бродить и иваны. Как те, что мы обнаружили зимой.

Ланге нахмурился. В январе, в поиске, они действительно уничтожили в тундре разведгруппу русских. В схватке погибли и трое егерей, в том числе его приятель.