Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

Нынешняя цивилизация с ее урбанистическим и масс-культурным напором калечит людские души, прививает и поощряет нормы крайнего индивидуализма. Материально-созидательная, с одной стороны, с другой — она ведет к оскудению духа. Количество концертов, выставок, телепрограмм, выпускаемых книг и проч. вовсе не определяет духовного развития общества, а только широту информационного потока.

Русскую Православную Церковь именно сейчас, как никогда ранее, необходимо поддерживать материально. Сколько храмов восстанавливается! И это единственный луч света в нашем темном царстве. Сила церкви и в количестве духовных чад, и в чистоте, но в наше смутное время очередного накопления капитала необходима и финансовая сила. Нужна всегосударственная кампания, направленная на побуждение граждан и организаций к пожертвованиям. В конце концов даже маловеры и государственно мыслящие атеисты не могут не видеть ее державную роль, ее центростремительную силу, не могут не видеть в ней нравственно-воспитательный оплот и единственно верный способ защиты от иноверных, сектантства и разлагающего яда европейского индивидуализма.

Но как защитить внутрицерковную иерархию от проникновения туда экуменистических элементов, прикрывающихся бредом об общечеловеческих ценностях, о пользе слияния религий даже в ущерб чистоте православия? Прости меня, Господи, но страшно представить себе по-горбачевски мыслящего патриарха или епископа!

Остается надеяться на внутренний иммунитет церкви, на защиту Божию, на промысел его над Россией.

Глубоко убежден: работы митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна должны изучаться в школе.

На истории, на обществоведении…

Равнодушные и приспособленцы долго в школе не задерживаются. Но, к сожалению, есть еще одна группа: просто привыкшие там работать + те, кому податься больше некуда.

Печально видеть, что многие учителя «отключили» в себе потенциал познания. Есть, мол, какой-то уровень и ладно! Охваченные обывательщиной, взращенные в безверии, уставшие от безденежья и социальных катаклизмов, они выдают на-гора удовлетворительное знание предметов, примеры корысти, зависти, склок в учительской и ханжескую болтовню о нравственности. Русская школа больна, как и все государство. Министерство образования пытается лечить ее «импортными лекарствами».

И все же я кланяюсь в ноги российским учителям. За небывалое терпение, за отсутствие у большинства из них равнодушия, за то, что они еще держат на недосягаемой для «цивилизованного мира» высоте планку нашего среднего образования.

Даша (5 лет) посмотрела фильм, где девочка ее возраста спрашивает отца о том, как рождаются дети. Тот по-детски пускается в физиологические и анатомические подробности, пользуясь аллегориями и другими «одетствляющими» приемами, избегая по возможности прямых названий. Объясняя довольно толково…

Через некоторое время Даша обращается с подобным вопросом ко мне. Но задает его по-иному:

— Папа, от чего рождаются дети?

— От любви, — не задумываюсь я.

— Значит, вы с мамой больше друг друга не любите? Я ведь у вас одна…

Сначала женщина не слушает мужчину, потом их обоих не слушаются их дети.

Плохо быть электрической лампочкой, на свет которой слетаются мотыльки. И ей светить труднее, и они не знают — зачем прилетели? Так и хочется перегореть. Побыть в темноте.

Теория относительности Эйнштейна не только относительна, но и, как всякое стратегическое заблуждение, вредна.

Русский ученый из Сибири не оставил от нее камня на камне.

Болезнь — лекарство от суеты. Это возможность вспомнить о Боге и быть ближе к нему. Для верующего человека это возможность просветления.

Господь наказывает, Господь исцеляет.

По ком плачет русское небо? Небо, похожее этим летом на одну нескончаемую тучу, уныло тянущуюся от горизонта к горизонту.

У нас дожди. В Европе наводнения.

Они нам нааукают, что им же и откликнется.

Как-то пришло в голову объяснить литературный процесс с точки зрения физических величин. Мысль, если принять ее за единицу, имеет соответствующее этой единице количество энергии. Скопление этих единиц ведет, соответственно, к накоплению энергии, которая требует выхода, выхлопа, полета (кому как нравится). Она требует перехода в новое качество, чтобы сохраниться ! Ибо по-своему подчиняется закону сохранения энергии. И, разумеется, имеет тот или иной заряд.

И тут уж каждый волен выбирать: сказать или написать. Но промолчать невозможно. Промолчишь одно, скажешь другое. Промолчишь в одном месте — скажешь в другом.

Получается, что изданная книга — это своеобразный трансформатор, усиливающий и распространяющий энергию одного на многих.

Время собирать камни… Время разбрасывать камни… А когда наступит время строить?

Одиночество и холод — если не синонимы, то родственники. От того и от другого знобит. Начинаешь искать тепло.

Чисто мужское наблюдение, хотя имеет и свои исключения: что можно одновременно любить и ненавидеть?

Оружие.

Я родился в другой стране. В СССР.

Моя душа родилась в Российской империи.

Историки-демократы поставили знак равенства между застоем и запоем. По-моему, не было ни того, ни другого. А вот сейчас — налицо.

Зависть, как известно, бывает черная и белая. С черной и с тем, на что она толкает людей, все ясно. Белая зависть — это когда радуешься успехам и достижениям других, но и самому тоже хочется. Белая зависть — двигатель прогресса. (Не ново, записано ради следующей мысли).

Черная магия появилась, в том числе, и от черной зависти.

В Горноправдинске плохая вода. Нужны очистные сооружения.

Не только для воды. Нужно всеобщее очищение…

В Филинском (ныне Горноправдинск) была церковь, построенная купцами Фроловыми в 1903 году. Во время хрущевской атаки на православие церковь передали на хозяйственные нужды. Одно время там торговали водкой (спецмагазин во времена талонной системы), теперь там пекарня. Но хлеб пекут, не помолясь. В Тюмени на берегу Туры в здании храма разливают водку — изощренное кощунство.

В Филинском была церковь. В Горноправдинске есть баптисты, адвентисты, колдуны, ведьмы, экстрасенсы и прочая бесовщина.

Нужны очистные сооружения!

Прости меня, Господи, за такое сравнение.

Что ни делается, то к лучшему?