Алексей Наст - Русский разведчик

— Слушай, Зимин, я всё не находил случая спросить: что это за идея такая с убитой девушкой?

— Всё Циммерман. Он же дурак-извращенец. Напридумывал мути, мол, чтобы было правдоподобно. Ты в больнице лежал, под нашим присмотром.

— За мной ФБР смотрело.

— А мы за ними, и за тобой. Как только в парке произошло убийство, два наших парня из полицейского патруля, дали мне знать. Врач и два санитара — тоже наши люди.

— Неужели так много наших нелегалов? — Сергей поразился. Не ожидал от «конторы» такой прыти, тем более, что в лихие девяностые российскую внешнюю разведку основательно «почистили» алчные предатели в погонах.

— Они американцы. И любят свою родину. Они не знают, что помогают разведке другого государства. Просто, оказывают маленькие услуги за небольшие деньги приятным парням. Думаешь, в России нет такого? На каждом углу! У нас, за «бабки», не то, что гипотетическую родину, отца с матерью продадут, ребёнка родного продадут. Почку личную продадут.

— Я понял. Ты про меня рассказывай.

— Что рассказывать? Вывезли аккуратно в парк, сонного, уложили рядом с трупом бедной девушки, вымазали тебя её кровью, свои следы прибрали… Сделали профессионально.

— Ты меня кровью мазал?

— Я! Вот этими руками! — Зимин показал две свои пятерни.

— А биологический материал?

— Что?

— В тюрьме мне сказали, что я убийца и насильник-извращенец. Девушку убил и мёртвую изнасиловал. В ней нашли мой биологический материал. Это как вы сделали?

— Ха-ха-ха!!! — Зимин разразился счастливым смехом. Утирая выступившие слёзы, покачал головой. — Ребята из ФБР насочиняли. Хотя, ведь несчастную мог изнасиловать настоящий убийца. Видимо, нашли какой-то биоматериал, решили, пусть будет твоим! Им то это нужно было, чтобы сделать свою игру. А игру сделали мы! Василий, вон он, в соседнем кубрике.

Зимин мотнул головой на стену, за которой был кубрик, куда удалились Василий и особист Егоров. Тут же раздался яростный крик Егорова, а следом закричал Василий, и он орал односложно:

— Нет! Нет! Нет!

Сергей и Зимин сорвались с мест, выскочили в проход — дверь кубрика особиста была заперта. Сергей задёргал дверную ручку. Дверь открыл всклокоченный, бледный Егоров. Увидев соратников Василия, мотнул головой, чтобы входили:

— Объясните своему товарищу, что его сведения очень важны, а он говорит не всё!

— Я уже повторял и повторю ещё раз — имя главного фигуранта я скажу в Москве, тем людям, кому это положено знать. А ты, извини, капитан-лейтенант, не в той компетенции…

— Я сообщу начальству.

— Сообщайте.

Зимин подмигнул Василию.

— Давай, поживи с Сергеем. Вы уже друг к другу привыкли. А я составлю компанию капитан-лейтенанту.

— Мне необходимо отправить… — начал Егоров.

— Фёдор Борисович, человек прав. Он раскроет секретную информацию только в главном управлении, — мягко, с улыбкой, но жестко, сказал Зимин…

Благодаря его заявлению, беглецы оказались на родине значительно раньше, чем могли подумать.

Сведения Василия о человеке, в системе Авиакосмоса, ведущего подрывную деятельность, стоили дорого, имели стратегическое значение. Здесь сутки играли роль, часы и минуты. Потому, видя упорство «объекта» в передаче информации, за беглецами был послан гидросамолёт.

Путешественники, естественно, не знали, что путь под водой скоро станет дорогой в воздухе. Особист Егоров теперь был душой компании — он успокоился, когда во время сеанса связи, «контора» его успокоила, что всё от него зависящее капитан-лейтенант сделал, и дальше, как и утверждали беглецы, его компетенция кончалась. Потому Егоров балагурил, рассказывал множество забавных случаев из жизни подводников, всё время оставаясь с «подопечными».

Василий продолжал держаться замкнуто, пребывая в своём внутреннем коконе. По его виду Сергею было ясно, что «объект» чувствует себя снова пленником. То его американские спецслужбы «прессовали», теперь взяли в оборот родные — российские.

Сергей пытался развеять его взволнованную настороженность.

— Василий, ты среди своих, и всё теперь будет хорошо! Тебе же объяснили, что «контора» всё сделала чисто, — говорил Сергей.

Зимин подтвердил:

— Да, Василий, тебе не о чем беспокоиться и не о ком. Твою супругу и племянника вывезли из Штатов за несколько часов до операции, они уже на Родине, в безопасности. У американцев нет твоих заложников.

Василий хмыкнул:

— У кого тогда они? У «конторы»?

— Ну, это ты зря! — показательно обиделся Зимин. — Ты на свободе!

— Это свобода?! — Василий, с укором указал руками на тесный кубрик, тем более тесный, что вместо двух человек, на которых он был рассчитан, сейчас здесь сидело четверо.

Сергею была понятна тревога Василия. Он и сам исходился тревогой о своей дальнейшей судьбе, и о своих родных — сыне и сестре. Они, получалось, были в схожем положении — «куратор» и «объект».

Зимин мягко уточнил Василию:

— Мы все в таком положении. Но ты на пути к свободе!

— Долог будет путь?

— Спроси у капитан-лейтенанта. А, Федор Борисович, сколько миль в сутки делает субмарина на пути к родным берегам? — шутливо кривляясь, спросил Егорова Зимин.

Тот, уже зная, что скоро беглецов заберут с лодки, покачал головой, приняв напыщенный вид:

— Это секретная информация.

— Неужели?

— Очень секретная, — после, погрозив «подопечным» пальцем, упрекнул. — У вас ведь есть секретная информация, для которой не хватает моей компетенции!

— Это само собой, Фёдор Борисович! — бодро согласился Зимин.

— И для вас есть секретная информация, на которую ваша компетенция не может распространяться!

— Серёжа, а капитан-лейтенанту слово «компетенция» очень не понравилось! — уже смеясь, сказал Зимин.

Егоров смеха не поддержал:

— Точно, не нравится! … Поговорим о другом.

— Я спать буду! — Василий показательно отвернулся на своём верхнем лежаке, и подбил свою подушку кулаком.

Сергей тоже, не церемонясь, указал Зимину и Егорову на выход:

— Я тоже отдохну!

— Неужто устал?

— Устал!

— Серёжа, от чего ты устал? Только валяешься на шконке какие сутки, ходишь в кают-компанию подкрепиться, да опорожниться — в гальюн! — с укором заметил Зимин. Сергею было ясно, что вынужденное соседство с нудным особистом ему было в тягость.

— Устал? — Сергей вздохнул. Если быть честным, он устал от самой службы. Он давно поверил, что жизнь вошла в нормальную колею, и его работа на «контору» осталась в далёком прошлом. А тут эти новые переживания, этот бесконечный стресс! … Но, когда он жил жизнью простого обывателя, прозябая в любимой старой квартирке, тогда он чувствовал усталость от той обыденности, ему снилась работа, вспоминались яркие моменты молодости, отданной всецело «конторе».