Максим Гарин - Викинг

— Я, оказывается, с детства любил вкусно похавать. А узнал об этом только сейчас, раньше Советская власть не давала.

Эти вроде бы безобидные слова еще больше усилили раздражение Жереха.

— Когда найду тех гадов, что нам мочилово подстроили, кожу с живых сдеру, — злобно пообещал он.

Седой разочарованно вздохнул. Он подумал, что это будет слишком легкой смертью для неизвестных «мокроделов».

Однокомнатная квартира Белова давала наглядное представление о том, как живут многие российские коммерсанты, не имеющие папу — бывшего высокопоставленного чиновника или брата-рецидивиста. Она была уставлена новой мебелью, добротной, но не более того. Такую мебель имел возможность приобрести почти каждый гражданин бывшего Союза. Правда, для этого ему приходилось несколько лет ждать своей очереди, а в день покупки еще до рассвета бежать в магазин, писать на руке жирным фломастером свой порядковый номер, ругаться с окружающими, переплачивать грузчикам и униженно объяснять на работе причину опоздания.

Теперь вместо всего этого требовались только деньги, дефицит которых заменил в России все остальные дефициты.

Викинг окинул взглядом отечественный стереопроигрыватель, телевизор «Рубин» не самого последнего поколения и окончательно убедился, что дело Белова живет, но отнюдь не процветает. Стоявший рядом Георгий подтвердил это предположение:

— Сам понимаешь, денег из воздуха не делаю, сколько произведу, столько и получу, поэтому на арабскую роскошь рассчитывать не приходится… Да ты садись, мебель для того и сделана.

Сначала Викинг уселся в кресло, но оно оказалось слишком мягким — засасывало, словно зыбучие пески, и предназначалось для послеобеденного отращивания накоплений перед экраном телевизора. Викинг немедленно перебрался на стул.

— Шум идет по городу. Говорят, местные авторитеты решили заранее о дальнейшем устройстве своих людей побеспокоиться — закупили солидный участок на кладбище. А с одним моим знакомым вообще небывалое произошло. К нему обещали прийти за деньгами. Вот уже три дня прошло, все сроки вышли, а их все нету и нету. Забыли, ты представляешь, забыли о плате за «крышу», — радостно сообщил Белов.

— Это склероз, — заметил Викинг. — Но ранняя стадия. Если как следует не закрепить, быстро пройдет.

— Так, значит, паханы не ошиблись насчет мест на кладбище?

— А здесь вообще невозможно ошибиться. Это как раз одна из тех немногих вещей, без которых не обойтись ни одному человеку, — философски отреагировал Викинг.

Он прекрасно понимал, чего добивается приятель. Белов хотел выяснить, имеет ли Викинг отношение к развернувшимся в городе событиям. И если да, то каковы его дальнейшие планы, есть ли в них место Белову, или ему по-прежнему отводится исключительно роль финансиста. Несомненно, Георгий собирался помогать Викингу не только деньгами. Ведь Белов по простоте душевной наивно полагал, что именно он толкнул Глеба на войну с уголовниками, не подозревая, что тот руководствовался несколько иными соображениями. Посвящать в свои дела Белова Викинг не собирался. Георгий, конечно, хороший человек, но боец из него, как из дерьма — пуля. А помощников другого рода Викингу не требовалось.

Но Георгий не унимался, норовя выцарапать из Глеба хоть какую-то информацию. Теперь он зашел с другой стороны, пытаясь задеть самолюбие Викинга и таким образом вызвать его на откровенный разговор:

— Знающие люди утверждают, что это паханы между собой сцепились, делят сферы влияния. Как только окончательно разберутся, все пойдет по-старому.

Викинг не хуже Белова знал о том, что говорят знающие люди. И разубеждать приятеля, бить себя кулаком в грудь и кричать, мол, это я им, козлам, устроил веселую жизнь, не собирался. Вместо этого он заметил:

— Вот и хорошо. Может, хоть они перебьют друг друга, если власть не способна. Я вообще не понимаю, как может общество мириться с преступностью. Как может выпускать на свободу рецидивистов. Ведь, по сути, они все убийцы. Тот же квартирный вор. Скажем, он утащил вещи, для покупки которых хозяева вкалывали целый год. То есть отнял год жизни каждого из них. Прибавь нервные расстройства, а то и инфаркты, которые случаются у ограбленных людей, и получится, что каждая кража обходится пострадавшим в три-четыре года жизни. Значит, вор, совершивший двадцать краж, отнял у людей целую жизнь. Он убийца. Зачем же позволять им жить среди нормальных людей? Догадался же Хрущев сажать уголовных авторитетов в особые тюрьмы, где не было ни «мужиков», ни «пахарей», и паханам некого было обирать, заставлять работать. Кроме самих себя. Вот и сейчас поселить бы их всех вместе, и пусть живут, как хотят. Россия большая, места всем хватит.

Белов не поддержал философствований Викинга. Будучи человеком неглупым, он уже понял, что если у Глеба и есть какие-то серьезные дела, посвящать в них он никого не собирается. Но, со своей стороны, решил сообщать Викингу любую информацию, которая могла бы ему помочь.

— Да, вчера еще один слушок прошел. Будто авторитеты между собой мирно договорились, и теперь никакой войны группировок не предвидится. По-моему, похоже на правду.

«Не просто похоже, а так оно и есть», — подумал про себя Викинг. Он с самого начала прекрасно понимал, что не сумеет вечно водить за нос уголовников. Весь расчет строился на том, чтобы спровоцировать короткую, но кровопролитную войну. Увы, добиться удалось только нескольких стычек с минимумом жертв. Теперь приходилось срочно менять тактику борьбы, придумывать новые, неожиданные ходы. Но неприятнее всего поразило то, как быстро бизнесмены узнали о последних событиях в уголовном мире. Не было никаких сомнений, что в обратную сторону информация просачивается еще быстрее. Значит, он принял правильное решение: Белову нельзя даже намекать о той беспощадной войне, которую он объявил глотовским паханам.

— Слышь, Жора, я смотрю, у тебя сегодня все новости на одну тему — криминальную.

— А как иначе? Если сейчас у обычного российского человека главная задача — выжить, то у русского бизнесмена — остаться в живых. То есть зарабатывать мы уже научились, безропотно отдавать — тоже, а вот безошибочно определить, тому ли отдал, получается не всегда. Сейчас это главное коммерческое искусство. Что обидно — за чужие грехи отдуваемся. За тех, кто двадцать лет тому назад подпольные цеха организовывал и поэтому был вынужден не только местное начальство кормить, но и с уголовниками делиться. За ловкачей, которые национальное достояние по бревнышку раскатывали да за границу сплавляли. Вот потому преступники и смотрят теперь на каждого бизнесмена, как на что-то скрывающего от государства вора, а значит, свою дойную корову. И убедить их в обратном возможно лишь с помощью внезапного термоядерного удара.