Максим Гарин - Викинг

— Ладно, что это мы сегодня все о грустном. Угостил бы лучше чаем.

— А может…

— Только чаем. «Может» отложим до другого раза.

Сидевший напротив Седого молодой человек являлся милицейским осведомителем. Пахан прекрасно знал об этом и ничего не имел против, поскольку главнейшей и чуть ли не единственной задачей осведомителя была бесперебойная связь между Седым и милицейским начальником. Из-за старых дел осведомитель был кровно заинтересован в благополучии как пахана, так и полковника, и поэтому полностью устраивал их обоих.

— Больно много жмуриков вы на начальника в последнее время повесили. Теперь его в большом доме прессуют как последнего фраера, — своими словами передавал молодой человек речь полковника. — Он пока отбился, но просит вас на время пушкам работы не давать. И еще. Слишком много развелось в городе всяких бомжей, попрошаек. От них надо избавиться и как можно скорее. Тогда и начальнику в большом доме послабление будет.

— Это все? — спросил Седой, когда парень замер в молчании.

Заметив утвердительный кивок, жестом указал осведомителю на дверь и задумался. После тех неприятностей, что обрушились на начальника милиции, следовало всеми способами вернуть ему утраченные позиции и восстановить добрые отношения, поскольку полковник наверняка очень зол на Седого из-за последних событий. Если кому-то из городского начальства мозолят глаза бомжи — можно убрать, нет вопросов. Правда само по себе это занятие не из приятных. Может, большую часть хлопот по благоустройству города переложить на плечи Жереха? И вообще, стоит подумать, как лучше справиться с этой работенкой.

Через час у Седого собрались его ближайшие помощники.

— Тоже мне проблема, — фыркнул, узнав в чем дело, Боцман. — Отловить десяток жлобов и сказать, чтоб сматывали из города. И пусть передадут остальным: кто останется, на нож поставим.

— А если не уйдут? — поинтересовался Крест.

— Одного мочканем — остальных как ветром сдует.

— Так нельзя же мочить! — чуть ли не простонал Седой. — Во всяком случае явно. А мочить втихаря бессмысленно.

— Тогда отделать несколько человек для примера, — Ворон неловко шевельнул перевязанным плечом и сморщился от боли.

— Можно подумать, они из-за такой чепухи разбегутся, — усмехнулся Угол.

— Надо добре вломить, чтобы повторять не надо было, — поддержал Ворона Боцман.

— А, может, с ними по-хорошему? — предложил Угол.

— Как это? — удивленно спросили сразу несколько человек.

— Очень просто. Посадить в машины и отправить в теплые края позагорать на солнышке.

— Надо же, у Угла кони начались, — озадачено сказал Крест.

— Сейчас на Кавказе сплошная разруха. Чечня вообще в развалинах лежит. А работать некому. Кавказцам некогда такими пустяками заниматься. Им стрелять и торговать надо. Большинство русских оттуда уехало. Значит, рабочих рук катастрофически не хватает и они в цене. Поэтому не гнать бомжей надо, а собрать в кучу и сдать «зверям», — по деловому подходу к вопросу чувствовалось, что Угол немало лет отдал хозяйственной работе.

— Много эти уроды наработают, — саркастически заметил Боцман.

— А это уже не наши проблемы, — спокойно парировал Угол. — Но вообще-то, если на цепь посадить и каждое утро вместо завтрака плетьми угощать — дадут фору любому стахановцу. Это я к тому, что не стоит продавать слишком дешево.

— А ты знаешь, кому? — деловито поинтересовался Крест.

— Я знаю, — неожиданно вмешался Седой. — Думаю, Черкес возьмет их всех оптом. Он уже занимался такими делами и, говорят, жив-здоров и на свободе.

— Я тоже знаю Черкеса. Он всегда старается урвать слишком много, — напомнил Крест.

— Так может ты сам повезешь их на Кавказ? Или хочешь, чтобы я это сделал? — вспылил Седой. — Короче, я выстегиваю Черкеса, договариваюсь о цене, и начинаем чистить город. Кстати, свяжись с Жерехом, пусть он своих людей подбросит. Мы же с ним теперь партнеры, — две последние фразы адресовались Кресту.

Но с Черкесом уголовники в конце концов решили не связываться. Подвела его, как и предупреждал Крест, жадность. Хотел получить свой товар почти даром и чуть ли не с доставкой на дом. А того не учел, живоглот, что спрос на белых рабов по обе стороны Кавказского хребта резко увеличился, а значит, появились желающие заняться столь перспективным бизнесом. Звали нового партнера Седого Фурул. Был он невысокого роста, не в меру толст и с первого взгляда напоминал добродушного подсвинка средней упитанности. Но маленькие глазки из-под безразмерных бровей поблескивали так остервенело, что это наводило на мысль о каком-то хищнике, питающемся падалью, например, гиене.

Фурул соглашался не только уплатить хорошую цену за работоспособных бомжей, но заодно прихватить всех стариков и калек.

— Если собак человеческим мясом кормить, они злее становятся, пояснил кавказец, и было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

— Так как мы делим дорогу? — еще раз уточнил Седой.

— Ваше дело довезти товар до Элисты. Оттуда у меня дорога накатанная, сложностей не предвидится. Да и у тебя проблем быть не должно. Хорошее дело делаем, слушай. Местные власти рады, что от воришек и попрошаек их освобождаем. Мои единоверцы довольны, потому что каждая пара рабочих рук на счету. Даже таких. Зато с ними управляться — одно удовольствие. Чача и плеть — больше ничего не надо. Утром плеть, вечером чача. Главное, понимаешь, не перепутать, что когда.

Операцию начали ранним утром. Уголовники хорошо знали места массового ночлега бомжей. Брать их выехало несколько групп, каждая со специально оборудованным фургоном. Хрящ и еще десяток боевиков отправились к заброшенному двухэтажному зданию. Ввиду аварийного состояния, жильцов давным-давно выселили, а снести его забыли. Бомжи такую забывчивость властей приняли с чувством глубокого удовлетворения. Крыша и стены в какой-то мере спасали от сюрпризов погоды, а возможность погибнуть под обломками рухнувшего здания их не пугала.

Пятеро уголовников оцепили здание, остальные ринулись внутрь. Хрящу повезло. В первой же квартире он наткнулся на дружный коллектив представителей отвергнутой части общества. Увернувшись во что попало, городские парии вповалку лежали на полу. Несколько водочных бутылок и множество флаконов из-под дешевой парфюмерии свидетельствовали о том, что каждый человек в нашей стране имеет право на праздник.

— Встать, падлы! — львиный рык Хряща пробудил временных хозяев помещения от беспечного сна.

Один, самый шустрый, рванулся к окну, но Хрящ, ожидавший чего-то подобного, перехватил спринтера и свалил на пол безжалостным ударом, после чего пару раз расчетливо прошелся ногами по почкам.