Максим Гарин - Викинг

Илья Самойлович по-прежнему находился в одной из лучших московских клиник. Болезнь оказалась слишком серьезной. Воспалилась правая почка, и, несмотря на проводимую опытными специалистами интенсивную терапию, ситуация медленно, но верно приближалась к критической. Отслуживший свой срок орган пришлось удалять. Как это часто бывает у немолодых людей, операция явилась слишком тяжелым испытанием для уставшего за долгие годы непрерывной работы сердца. В этом смысле состояние Ильи Самойловича врачи оценивали как прединфарктное. Не могло быть и речи о возвращении домой в течение нескольких недель. Однако и прикованный к постели Перстень был в курсе всех происходящих в Глотове событий.

Известие о пропаже контейнера едва не отправило его в могилу. Илья Самойлович отлично знал, что такие проколы обычно заканчиваются ликвидацией непосредственных исполнителей. Но, во-первых, в нем еще теплилась надежда, что с контейнером ничего не случилось, а во-вторых, даже в случае его пропажи он рассчитывал убедить Долгорукого не трогать сына. Ведь в руках Перстня был арсенал — достаточно весомый аргумент в предполагаемом споре. А до этого необходимо полностью обезопасить Михаила от подосланных москвичами убийц.

Второй день Сынок маялся в четырех стенах. Он бы уже давно смылся отсюда, но… Не надеясь на его послушание, отец приставил человека, который должен был следить за безукоризненным исполнением приказа. По иронии судьбы охранником этим оказался Мо, что стало весьма чувствительным ударом для самолюбия Сынка. Легкость, с которой личный телохранитель превратился в тюремщика, слишком наглядно продемонстрировала, насколько призрачна власть сына по сравнению с отцовской. Сынок исходил желчью, заставлял китайца выполнять абсолютно бессмысленные дела, но факт оставался фактом — любая его попытка оказаться за входной дверью пресекалась вежливо, но решительно.

Ограниченность пространства компенсировалась неограниченным выбором развлечений. В принципе, Сынок мог делать все, что ему вздумается, но его стесняло присутствие матери, которой Перстень строго-настрого запретил появляться в Москве, и, хотя в гораздо меньшей степени, чувство собственной вины. Последнее обстоятельство подвигло его в первый день на занятие делами. Но возня с бумажками Сынку очень быстро наскучила. Он вызвонил Слоника, а до его появления с удивлением выяснил, что в Москве Мо научили играть в «тысячу». Когда примчался Слоник, они втроем уселись резаться в карты. Сынку в этот день везло. Правда, ставки были небольшие, но не в деньгах счастье. Просто Сынок органически не умел проигрывать. Побеждать же он мог сколько угодно. Поэтому игра затянулась до позднего вечера.

Наутро Сынок вновь почувствовал легкие угрызения совести. Чтобы приглушить, потребовалось около двух часов работы, после чего в голову пришла заманчивая идея поучиться у китайца шутя «вырубать» любого противника.

Мо уже успел разобраться в характере своего подопечного и наверняка понимал, что проще научить гадюку танцевать лезгинку, чем Сынка чему-то, требующему упорного, самоотверженного труда. Привитое с детства трепетное отношение к боевому искусству заставило китайца начать с азов. Сынок терпел такое издевательство над собой минут десять, после чего безапелляционно заявил:

— Хорош дурью маяться. Физкультура мне со школы надоела. Ты покажи, как чужие хлебальники набок сворачивать.

— Снасяла это, слебальники — потом, — терпеливо пояснил Мо.

— Завязывай лапшу на уши вешать. Я же слыхал: у вас в каждой школе свой секрет. Узнал его — и порядок, можно любого в два счета уделать.

— Семь сясов занясий каздий день — и уделывай, кого хосесь.

— Ну достал, — Сынок то ли в шутку, то ли всерьез, изобразил какую-то пародию на боксерскую стойку и с кулаками полез на китайца.

Тот легко защищался от ударов, то уклоняясь, то блокируя их. Поначалу Сынок бил играючи, особенно не стремясь попасть, но вскоре разгорячился, тем более, что Мо даже не пытался дать сдачи, и норовил заехать в лицо, да побольнее. А поскольку ни один из множества ударов не достиг цели, Сынок едва не впал в бешенство. Он вдруг прекратил изображать из себя боксера-недоучку и попытался ударить китайца ногой в пах. Мо эта шакалья выходка окончательно вывела из себя. Он молнией метнулся влево и вперед, и тут же опорная нога Сынка отправилась вслед за бьющей, а сам он рухнул вниз, пребольно ударившись копчиком. Если бы не мягкий ковер, постельный режим был бы обеспечен Сынку по крайней мере на несколько недель. Но и ковер не стал панацеей от всех бед.

— Ой, е.! — вскрикнул Сынок, кривясь от боли.

— Извини, хозяин, слуцяйно сорвалось, — беззастенчиво соврал китаец.

— Ладно, свободен, — и, поскольку Мо не понял смысла сказанного, уточнил: — иди, ты мне больше не нужен.

Удар подействовал на Сынка странным образом. Вроде и стукнулся не головой, а прямо противоположным местом, но настроение изменилось очень круто. Теперь ему захотелось уединения и интима. Сынок решил наконец-то насладиться своей новой игрушкой, купленной втайне от отца. Это была безумно дорогая вещь, но, возможно, того стоила. Называлась она «устройство кибернетического секса». Состояла эта штуковина из компакт-дискового блока, импульсного агрегата, а также датчиков, сенсоров и тому подобных финтифлюшек. Необходимый для полного комплекта компьютер уже больше года пылился в углу после того, как Сынку осточертели электронные игры.

Сынок вставил в блок компакт-диск, набрал на компьютере параметры идеальной с его точки зрения женщины. Параметров было много, несколько десятков, начиная от цвета глаз и волос и кончая полнотой икр. Затем он надел набедренную повязку со специальным генитальным блоком; несколько поясов из специального материала, снабженных тысячами миниатюрных иголочек, надувных подушечек, присосок, имитирующих тактильные ощущения при любовной игре от нежнейшего поглаживания до удара плетью; связанные с компьютером перчатки из латекса и аудиовизуальный шлем со стереоочками и наушниками. Устроившись поудобнее, Сынок нажал кнопку, и перед ним оказалась редкостной красоты женщина, одетая по пляжному варианту. Иллюзия ее присутствия была настолько полной, что Сынок невольно застонал от восхищения. Красавица, естественно, не обратила на это никакого внимания, а небрежным движением руки освободила свою роскошную грудь от обременительного присутствия лифчика. Потом она нескромной походкой приблизилась к Сынку, и он почувствовал, как изящные пальцы нежно касаются его разгоряченной щеки. Затем рука ее скользнула ниже и еще ниже. У Сынка перехватило дыхание. Он не заметил, как прелестница сняла трусики, но она сразу дала ему это почувствовать. Сынок попытался действовать ответно, но…