Александр Тамоников - Последняя тайна рейха

Потанин обхватил ее за талию, дотянулся до тесьмы, обвивающей складчатую штору, выдернул ее, бросил баронессу на кровать лицом вниз, заломил руки за спину, стал связывать запястья. Ничего противнее на этой войне он еще не делал! Тесьма была тонкая, но прочная, скрученная в несколько слоев. Она вполне выполняла свои функции. Олег затянул узел, откинулся, надеясь перевести дыхание. Но не тут-то было! Баронесса скатилась с кушетки, стала подниматься на трясущихся ногах, смотрела на него с какой-то испепеляющей ненавистью.

— Да что же это такое? — возмутился Олег. — Фрау Габриэлла, не выводите меня из себя! Где ваша хваленая немецкая сдержанность?

Он сорвал с противоположной шторы вторую тесьму, толкнул женщину на кушетку, стал связывать ноги в лодыжках. Они неустанно разъезжались и норовили зарядить ему по черепу. Это было стыдно, смешно, как-то дико. Женщина извивалась, выкручивалась спиралью, но Потанин все-таки справился с ней.

— Баронесса, прекращайте, — устало пробормотал Олег. — Вы же не штопор, в конце концов.

Она подергалась еще немного и успокоилась. Он поправил ее сбившееся шерстяное платье, укрыл зачем-то грудь платком, осмотрелся.

Апартаменты трехкомнатные, если не считать обширной ванной. Гостиная уставлена мебелью в каком-то смешанном стиле — готика, барокко. Мягкие кресла, кушетка, столы с резными ножками. Именно здесь состоялось укрощение строптивой. Через арку к гостиной примыкала спальня с пышной кроватью, далее располагался кабинет с массивным столом и пустыми шкафами. Баронесса куковала здесь одна, ее супруг отсутствовал.

Потанин прошелся по помещениям. Совсем недавно фашистские буржуи жили очень даже неплохо, а теперь тут было как-то пустовато. Все их добро куда-то подевалось. Шкафы нараспашку, голые полки. В кабинете тоже все вывернуто, ящики выдвинуты. На полу валялись канцелярские принадлежности и какие-то бумаги, явно не архивные тайны третьего рейха.

Трельяж в спальне представлял собой жалкое зрелище. Все разбросано, разлито, густой запах убойной парфюмерной смеси. Здесь явно имела место небольшая семейная истерика.

Нет, он не чувствовал к этим людям никакой жалости, вернулся в гостиную, пытливо уставился на баронессу. Та уже выдохлась, тяжело дышала с закрытыми глазами. У него к ней имелось несколько вопросов. Их можно задать, но вот получить ответ?.. Очевидно, что никак не удастся.

У окна стояли чемоданы, набитые вещами. У Олега не было привычки ковыряться в чужом белье. Однако это семейство собиралось в путь совершенно напрасно. Барон никуда не едет!

Он на цыпочках подкрался к двери, приложил ухо. В коридоре пока было тихо, отсутствие часового не привлекало ничьего внимания.

Потанин пересек гостиную, подошел к окну, закрытому ставнями, запертыми на замок, причем качественно. Гвоздодером не взломать. Да и где тут его найдешь? Он быстро обошел другие комнаты. Везде все одинаково, точно так же. Вампиры чертовы, не любят дневной свет!

— Замечательно, Олег Петрович, — вслух похвалил себя Потанин. — Повторить фокус не удастся. Ты снова в западне, в которую сам же и забрался. Еще не поздно, кстати, уйти. Не факт, что барон придет один.

Где же тот вдумчивый контрразведчик, который просчитывал все ходы наперед и никогда не рисковал бездумно?

Он со вздохом подошел к буфету, к которому был приставлен сервировочный столик. На нем стояла ополовиненная бутылка французского вина. К ней и прикладывалась баронесса. Тут же стеклянный бокал на витой ножке.

Олег повертел бутылку, изучил этикетку, поморщился. Кислятина. Ай да баронесса. Кот из дома, мыши в пляс? Так и в алкоголичку недолго превратиться. Но что им всем остается? Глушить страх в вине и ждать неизбежного.

Потанин забрался в сервант, обнаружил на нижней полке симпатичный бар, начал с интересом перебирать бутылки. Французские коньяки и вина, шотландские виски, японское саке и, что совершенно возмутительно, русская водка.

Одна маленькая бутылочка коньяка была почата. «Курвуазье», — прочел он на этикетке, вытащил пробку, сделал глоток и замер, когда по замерзшим венам потекла целебная жидкость. Именно этого ему сейчас не хватало! Еще бы ситуацию на порядок попроще.

— Вы не будете возражать, баронесса, если я еще раз приложусь к вашему фунфырику? — Олег покосился на связанную женщину, приподнял бутылку. — За ваше здоровье!

Пусть она проваливает отсюда к чертовой матери, а вот мужа он ей не отдаст!

Майор контрразведки СМЕРШ снова прислушался. Никаких звуков из коридора не доносилось.

Он покосился на пленницу. Баронесса опять активизировалась, делала судорожные попытки выплюнуть кляп. Это было бесполезно.

Потанин стащил с себя эсэсовский ранец, подошел к кушетке, пристроился на краешек.

— Потерпите еще немного мое присутствие, баронесса? — Он сделал третий глоток и поставил бутылку на пол.

Хватит. Ему стало смешно. Олег вдруг поймал себя на мысли о том, что говорит по-русски.

— Эх, фрау. — Он покачал головой. — Кто же виноват в том, что все для вас заканчивается именно так? Могли бы все просчитать еще в далеком сорок первом. Лично против вас я ничего не имею. — Майор перешел на немецкий. — Главное, чтобы вы мне сейчас не мешали, а потом убирайтесь хоть в Америку к индейцам майя, хоть в Антарктику к пингвинам. А вот к вашему мужу у меня, извините, счет. Кстати, не подскажете, когда он придет? Барон ведь должен сюда вернуться перед поездкой на аэродром? Здесь у него вещи, жена, все такое.

Она все прекрасно понимала, опять извивалась, языком выталкивала кляп, задыхалась. В глазах ее теснился страх, впрочем, не только за себя.

— Мне крайне неловко, фрау, — покаялся Олег. — Я не имею привычки воевать с женщинами, пусть даже они и являются верными подругами маститых нацистских преступников. С удовольствием извлек бы из вас этот кляп, но вы же не станете лежать спокойно. Так что потерпите.

Она пыталась сползти с кровати. Из глаз ее потекли слезы.

— Ну да, я злодей, — признал Олег. — Так вам видится. Но и вы не тортик, баронесса, а уж это, извините, мне решать.

Он еще мог многого наговорить, в голове шумел коньяк, третий глоток, похоже, был лишним, но в коридоре послышался шум. Майор мигом протрезвел, вскочил, случайно опрокинул фунфырик, оказавшийся под ногой. Баронесса застонала, сжалась в пружину. Олег судорожно натянул ранец, схватился за автомат. По коридору кто-то шел.

— Что за безобразие? Где часовой? — донесся возмущенный крик, и в дверь кто-то забарабанил. — Габриэлла, открывай! Ты здесь?

Барон собственной персоной! Вернулась в дом гулящая душа!

Фон Гертенберг продолжал стучать, сильно нервничал.

Олег на цыпочках летел к двери, уже тянулся к замку, чтобы открыть ее и втащить барона внутрь. Но то, что случилось далее, он ожидал меньше всего. Упорству баронессы стоило отдать должное.