Сергей Зверев - Этому в школе не учат

Каждое утро они нагружались инструментами и шли по проводам. Благо Локоть был связистом — именно он в разведшколе проводил перед заброской уроки по этой дисциплине. И даже умудрился отремонтировать линии связи на двух направлениях, за что удостоился благодарности от комендатуры.

В каждом выходе разведчики собирали информацию. А еще отвели от основной телефонной линии провод и стали прослушивать переговоры, но это быстро утомило. Нужно сажать бригаду слухачей, дабы выудить из потока слов и отборной ругани жалкие крупицы информации.

В общем, они работали, и им все сходило с рук!

Возвращались посланцы абвера в дом, ставший их базой, поздно вечером, в грязных сапогах и промокшей от дождя форменной одежде Наркомата связи. Их грело, что информация собрана, и радиопередача на «Сатурн» прошла.

Им удалось обосноваться еще на одной точке. На отшибе, в лесном массиве, километрах в двух от железнодорожного полотна стоял окаймленный лесами и болотом хутор. Там жил бывший путевой обходчик с женой.

Место отличное. Немножко пройти — и с пригорка открывался вид на железную дорогу. И можно было с помощью бинокля любоваться на движущиеся эшелоны. Тут же шла телеграфная линия, которую «связисты» якобы чинили, так что была еще и верная отмазка.

Хозяину хутора было лет семьдесят. Он воевал в Первую мировую и с той поры ненавидел немцев. У него немножко «заходили шарики за ролики», и он спрашивал гостей в каждый их приход:

— Ну как? Помогаете Сталину с германцем биться?

— Ну да, дед, — кивал неизменно Курган. — Помогаем.

— Правильно. Германца надо бить. Чтобы знал — неча ему к нам ходить.

С хутора, сделав крюк, можно было добраться и до сожженной деревни, где хранилась рация, и до Железянска, если знать тропу через болото. Они ее узнали. Правда, на Кургана нападала трясучка, кода он слышал хлюпанье трясины. Свежо еще было воспоминание, как он тонул, загнанный партизанами в болотную жижу.

Все пока шло гладко. Но у Кургана сосало под ложечкой. Ну не может долго продолжаться такое везенье.

— Не расслабляться, — понукал он своих подчиненных. — Чекисты не дремлют.

И как накаркал. Дня два назад начались повальные проверки документов. Прочесывание лесного массива и близлежащих населенных пунктов. Подогнали войска НКВД.

Что все это значило? Чекисты засекли передачи? Тогда не успокоятся, пока не найдут скрытого врага.

Вчера Феликс и Крестьянин напоролись на заслон в лесополосе рядом с железной дорогой. Красноармейцы расспросили их, что они тут делают, тщательно проверили документы.

— Вон вчера Жабенский сельсовет к связи подключили, — разорялся Крестьянин. — Работаем мы здесь.

Они действительно подключили вчера телефонную линию к сельсовету.

— Связисты… Слышали, — кивнул сержант.

Их отпустили. И разведчики перекрестились, в очередной раз благодаря кураторов за надежную легенду.

Курган пил горячий отвар из травы в доме на окраине Железянска в одиночестве, предаваясь невеселым думам о складывающейся ситуации и о дальнейших действиях резидентуры. Кукушка на стене прокуковала семнадцать раз. И тут же появился работавший около станции Крестьянин.

— Хорошая порция информации на ужин хозяевам, — самодовольно объявил он. — Жирная котлета. Сегодня много чего насмотрелся.

— Записываем, — кивнул Курган.

Крестьянин продиктовал данные, а Курган сделал отметки на листочке. Передвижения войск, количество бронетехники.

Когда дело было закончено, Курган сказал:

— Идем на встречу. Только аккумуляторы возьму.

Аккумуляторы к рации лежали в тайнике на чердаке. Там тепло и сухо — они не сядут, не то что в схроне. Потом предстояло взвалить на плечо осточертевший ящик с инструментами, но без него никак — это часть маскарада. На окраине свиноводческого комплекса, разоренного войной, — встреча с Феликсом и Локтем. Потом — все вместе в схрон за рацией, завернутой в несколько слоев прорезиненной ткани. Дальше — перевести по шифроблокноту полученные сведения в колонки цифр и двигать на точку передачи. Там отправить шифровку в Минск на радость хозяевам. Заодно получить ответную весточку. Курган даже знал, какая она будет — держаться до упора и вести разведку. Хотя загривок уже чесался от предчувствия — пора сваливать!

Курган сгорал от желания доложить, что они попали в поле зрения НКВД и не могут продолжать работу. И все, прощай станция Железянская, век тебя не видеть. Потом резидентура двинет к линии фронта. Планы перехода давно продуманы. Вот только есть одна закавыка. Наверняка из его подчиненных кто-нибудь отчитается, что никакого риска провала не было. А были трусость и невыполнение приказа. И тогда Кургана поставят к стенке. Немцы такие номера не оставляют безнаказанными.

Поставив раскладную лестницу в центр комнаты, он поднялся по ней наверх. Толкнул деревянный люк. Влез на чердак. Захлопнул люк, мешавший добраться до тайника. Отодвинул дощечки. За ними лежали аккумуляторы и пистолет «Вальтер».

И чуть не подпрыгнул, когда внизу неожиданно послышались требовательные голоса:

— Открывай, хозяева!

Курган схватил «Вальтер» и приник к полу, в котором между досками была щелочка и при желании можно было рассмотреть часть комнаты.

И зашипел, как от боли.

В помещение вошли двое — один в военной, другой в милицейской форме.

— Ну что, хорошо обосновались, шпионы немецкие, — сказал милиционер.

Узловые станции, перемещения огромных масс войск и техники. Кажется, там царит неразбериха, в которой невозможно сориентироваться. И все же это движение подчинено определенным законам. Тут борются хаос в лице движущихся беспорядочно молекул войны и порядок в виде воли командиров, комендантов и Особых отделов.

Контроль и учет присутствуют, хотя и размазаны по многим документам. Как показывала практика, в этих бумагах при желании много чего можно найти. Иногда шпиона легче приколоть карандашом, чем достать из засады.

С начальником Особого отдела гарнизона Семеном Алибековым мы набросали план оперативных мероприятий. В глубину лесов с прочесыванием снова лезть не решились. Дело даже не в распутице, минных полях и лесных чащах, в которых дивизию спрятать можно. Мы не хотели спугнуть «дичь».

Личный состав НКВД и Особого отдела мы распределили на проверку жилого сектора. Мне казалось, что так нагло работающая разведгруппа должна была легализоваться. Нашим сотрудникам было поручено грести всех мало-мальски подозрительных. Потом разберемся, кто виноват, а кто случайно в сеть попался.

В камерах в отделе НКВД уже пребывало около полутора десятков человек — командированные, гражданские, крестьяне. Задержали гораздо больше, но большинство выпустили после соответствующих подтверждений личности.