Сергей Зверев - Этому в школе не учат

И вот — открытая дверь, за ней — черное морозное пространство. Резкая команда фельдфебеля Курца:

— Пошел! Быстрее!

Группу, похоже, выбрасывали в незапланированном месте. Но выхода не было.

Забродин сделал шаг в темноту, навстречу бьющему в лицо холодному ветру. И вот — невесомость свободного падения. Привычный рывок — над головой расцвел ночным потаенным цветком дикого папоротника купол парашюта. Потом болезненный удар ногами о землю.

Приземление прошло удачно — прямо на опушку леса. Вскоре Забродин нашел агента Сивуша. Тот безнадежно повис на ветках, так что пришлось резать стропы. Спрыгнув с высоты, он больно ударился ногой и потом прихрамывал.

— Что, так и оставлять на деревьях парашют? — спросил он.

— Сейчас заберусь наверх, — сказал Забродин.

С трудом ему удалось сорвать с веток купол парашюта. Приметную шелковую материю закопали поглубже.

Оставалось найти радиста — агента Дикого. Тот куда-то запропастился и не реагировал на звуковые сигналы — условные крики под ночных животных.

Прикинув, куда могло занести радиста, Забродин сказал:

— Пойдем на юго-восток. Там он.

— Если уже не бежит в СМЕРШ, — зло произнес Сивуш.

— Не бежит. Ты же знаешь, что ему, как и тебе, к большевикам с повинной дороги нет.

Дикий и Сивуш были из полицаев, отличившихся в расстрелах евреев и коммунистов на Украине. Им явка с повинной — верная смерть. Свиту Забродину подобрали проверенную.

Дикого нашли через полчаса на берегу быстрой холодной речки. Похоже, у него на высоте погас купол парашюта, а запасной не раскрылся. Так что не было теперь ни радиста, ни рации.

— Ну что, выбираться надо, — горестно вздохнул суеверный Забродин, считавший, что если дело начинается так хреново, то и дальше ничего хорошего не будет.

Первые заповеди парашютиста: коснувшись земли, найди членов группы и немедленно двигай подальше от места десантирования. Истребительные отряды, НКВД и ПВО в тылу работали четко, многих гостей с неба брали сразу же в районе выброски.

Утром они вышли к небольшому тихому поселку городского типа. Военных там не было видно.

— Пойду, справлюсь, как тут и что, — объявил Забродин. — И на чем до Москвы добираться.

— Один не пойдешь, — неожиданно резко произнес Сивуш, его рука лежала в кармане, наверняка на рукоятке пистолета.

— Понятно. Инструкция присматривать за мной и в случае чего ликвидировать, — хмыкнул Забродин.

— У немца без присмотра не бывает. А ты для них очень уж ценный человек.

— Ты что же, так нянькой моей и будешь? Смешно даже как-то.

— Кому как…

В поселке выяснилось, что группа приземлилась в Московской области, притом совсем недалеко от запланированной точки.

Заброшенные агенты дождались военной грузовой попутки. Предъявили свои авторитетные бумаги. И старший машины добросил их до Егорьевска.

— Отсюда и до Москвы недалеко, — сказал Забродин, когда они шли по разбитому асфальту городка дальнего Подмосковья.

И тут по его спине пробежали мурашки. Он обернулся и увидел приближающийся к ним милицейский патруль…

Я только что прилетел с Южного фронта. Там нам удалось снять две резидентуры абвера.

Одна из них чуть ли не в открытую, поражая каким-то болезненно-безумным нахальством, работала по тылам 44-й армии, совершив три взрыва на железной дороге и пустив под откос поезд с бронетехникой. Понятно было, что вскоре, отработав на круглую «пятерку», диверсанты направятся к своим. Как их отфильтровать среди огромного скопления военнослужащих при том, что документы они имели надежные, если до сих пор на свободе?

Посоветовал я начальнику Особого отдела 44-й армии однажды испробованный трюк:

— Нужно издать приказ по всем частям и гарнизонам — несколько дней не носить противогазы. Все равно газовых атак не ожидается. А тех, кто с противогазом, брать за шиворот.

— До многих не дойдет приказ, — заметил начальник отдела.

— А, гребем всех. Потом разберемся.

Задержали в общей сложности полсотни человек. Из них трое были теми самыми диверсантами.

— Молодец, — похвалил меня Вересов, выслушав рассказ и расстегнув пуговицу на воротничке кителя с погонами.

Я никак не мог привыкнуть к этим погонам. Правда, военнослужащие с ними выглядят гораздо более бравыми и солидными — этого не отнимешь. Звания госбезопасности приравняли к общевойсковым. Вересов теперь не майор, а полковник госбезопасности, а я — капитан.

Мой начальник углубился в изучение следующей моей докладной. Хмыкнул, нахмурился. Улыбнулся язвительно:

— Ну, порадовал. Как назвать это художественное произведение? Повесть о походно-полевом гареме?

— Аристарх Антонович, но ведь разврат же! И как следствие — пересуды со стороны подчиненных, развал дисциплины, подрыв доверия к командованию. Смотри, чего творят. У комдива целый гарем турецкого султана — связистки, личная медсестра. Пьянки-гулянки. Даже у командиров рот свои походно-полевые жены. Командир бригады отделение молоденьких снайперш сформировал для личного употребления, да еще и отсыпал им щедрой рукой медали-ордена. Глянул я наградные листы, да еще агент, опытный снайпер, подсказал. Батюшки святы — от записей в снайперских книжках за милю липой разит! И награды липовые. Скоро война закончится, и эти вертихвостки будут перед школьниками выступать, как фашиста героически били. Позор же!

— Позор, — согласился Вересов. — Разобрался со снайпершами?

— Разогнали их к чертям. Командир бригады обижался, что такое боевое подразделение уничтожили. Не пора гайки закручивать, товарищ полковник?

— Закручивать? — Вересов задумчиво отхлебнул свой вечный чай. — Ты вот по фронту судишь. А даже не представляешь, какие червяки в тылу копошатся и языки распускают. Взгляни справочку по деятелям нашей социалистической культуры.

Он вытащил из папки обзорную справку, составленную по агентурным донесениям, и протянул мне.

Я читал, и волосы вставали дыбом. Классики соцреализма, едрить их!

Уткин И. П., поэт, бывший троцкист: «У нас такой же страшный режим, как и в Германии. Все и вся задавлено. Идеал власти, чтобы русский народ стал единым стадом баранов, почти достигнут».

Никандров Н. П., писатель, бывший эсер: «Мы прошлым летом ждали конца войны и освобождения от 25-летнего рабства. В этом году и произойдет освобождение».

Вальве Б. С., литературовед: «Два вида социализма: нацизм и большевизм, оспаривают мировое господство».

Колбановский А. Э., журналист, сотрудник редакции «Последних известий» радиокомитета: «Война будет продолжаться долго и не принесет нам победы. Мы значительно слабее немцев».

Чуковский К. И., писатель: «Скоро нужно ждать еще каких-нибудь решений в угоду нашим хозяевам (союзникам). Наша судьба в их руках. Я рад, что начинается новая разумная эпоха. Они нас научат культуре».