Сергей Зверев - Этому в школе не учат

— Ладно, вернемся к нашим баранам, стричь их газонокосилкой без наркоза! — выдал очередную словесную загогулину Вересов, ознакомившись с моим рапортом. — То есть — к операции «Азимут».

С самого начала, затевая эту операцию, мы надеялись, что немцы не упустят возможностей, которые дает родство их новоиспеченного агента с заместителем наркома путей сообщения. Вот только сильно просчитались в сроках. Мы думали, они сразу разыграют эту карту. А они ее придержали. Но все же вбросили в игру.

Теперь ответный ход за нами. Мы не только надеялись в ходе этой партии вытянуть на нашу территорию под арест наиболее подготовленных агентов абвера — а иных на такое не пошлют. Главное, открывались волнующие перспективы по дезинформации противника, выявлению глубоко законспирированной агентуры в советских городах, а ее немало.

— Когда перед войной я по посольствам работал, мы смогли залезть в сейф немецкого военного атташе, — поведал мне Вересов. — И сфотографировали длиннющий список немецкой агентуры. После пакта Молотова — Риббентропа немцы в Москве себя как дома чувствовали. И народу немало завербовали. А некоторые агенты на них еще с Первой мировой работают. Приходят к человеку и предъявляют расписку, которую он дал еще разведке Генштаба Германии в 1915 году.

— Но так это по большей части скрытые ненавистники советской власти, — сказал я. — А эта Тетушка Агнесса. Член партии с 1919 года. Даже год прослужила в Одесской ЧК.

— Уверен, что это недодавленная троцкистко-бухаринская сволочь. Помнишь, что она Забродину сказала?

— Еще бы!

Летчик спросил Логинову, как жизнь в Москве. Она ему в ответ: «Спасибо. Вашими стараниями Сталин с его камарильей еще в Кремле. Тоже мне, освободители. Все пыжитесь, а Москву взять не можете». И то было искреннее такое негодование.

Некоторые агенты работают на разведку за деньги. При этом мечтают продаться подороже, а однажды могут продать и своих хозяев. Бывают пойманные на компромате, которые сотрудничают из страха и мечтают об одном — соскочить с крючка. Самые надежные — это агенты идейные. А самая крепкая идея — это ненависть. Похоже, Тетушка Агнесса питала свои силы и решимость именно в ненависти к Сталину.

— Никакого движения вокруг адреса пока нет, — проинформировал я. — Логинова ведет скромный образ жизни.

— И чем занята в свободное время, мы не знаем, — проворчал Вересов.

— Надеюсь, передачей информации в Берлин.

С самого начала мы решили не устанавливать за Тетушкой Агнессой наружное наблюдение. Конечно, вскрыть ее контакты — это заманчиво. Но у наружки есть нехорошее качество — время от времени она засвечивается. А нас куда больше связей Логиновой интересовало, чтобы до адресата дошло послание: «Агент Лунь на месте. Остался без рации. Ждет указаний по поводу дальнейших действий и способов связи».

В соседнем доме мы все же установили пункт наблюдения. Оттуда просматривались вход в подъезд Логиновой и окно ее квартиры, обычно закрытое плотной шторой.

Логинова назначила следующую встречу ровно через неделю. Это время Забродин провел на конспиративной квартире с нашими специалистами. По городу ему шататься пока было рановато. Зато самое время подготовить подробнейший отчет о его зафронтовой работе.

Он вспоминал, вспоминал, вспоминал. Подробности о разведшколе во Владече. О нюансах поведения преподавателей и кадровых сотрудников абвера. Приметы. Имена. Клички.

Глядя на стопки бумаг, которые заполняли наши оперативники, он удивлялся:

— И как в моей небольшой голове скопилось столько всего!

— Главное не размер головы, а ее наполнение, — хмыкал в ответ оперуполномоченный.

Информация была ценная. Она позволила нам обновить розыскные списки, внести корректировки в инструкции по выявлению агентуры. У летчика оказалась не только отличная память, но и способность замечать важные моменты, анализировать их.

— Молодец парень! — говорил Вересов, знакомясь с информацией, сведенной в машинописные листы, помеченные грифом секретности. — Неплохо бы, когда «Азимут» закончится, заполучить его к нам в штат.

— Откажется, — уверенно отвечал я.

— Почему?

— Потому что он — сталинский сокол. Его в небо тянет. Летчик он в душе, а не контрразведчик.

— А мыслит и анализирует как контрразведчик.

— Думаю, летает он не хуже…

Подходил момент новой встречи с Тетушкой Агнессой.

— Интересно, что там будет — инструкции или человек? — задумчиво произнес я, глядя из окна кабинета на тонувшую в ночной непролазной тьме площадь Дзержинского — в столице все еще действовал режим светомаскировки.

— Не волнуйся, — отмахнулся Вересов. — Нам в хозяйстве все сгодится. Главное, чтобы было…

И вот день настал.

Наша точка наблюдения находилась в квартире стандартного четырехэтажного жилого дома с желтым, без архитектурных излишеств, фасадом — такие строили в начале тридцатых годов, чтобы расселить как можно больше людей из рабочих бараков.

Я смотрел в бинокль на подъезд. И видел, как ровно в назначенное время туда вошел Забродин.

Вокруг расставлены наши люди, все перекрыто. Но сделано это максимально незаметно и ненавязчиво. Незачем тревожить шпионов раньше времени.

Текли вязкие, томительные минуты ожидания.

— Он уже полчаса там! Чего они делают? — горячился капитан Трофимов, в этой операции мой подчиненный и правая рука.

— Чаи гоняют, — предположил я.

— Как бы эта баба-яга нашего человека не траванула. Или не подстрелила ненароком. От такой вражьей морды что угодно можно ждать. Палыч, говорил же тебе — надо ее брать. И колоть. Сурово и надежно.

Двухметровый верзила и спортсмен Андрей Трофимов недавно прибыл к нам из фронтового Особого отдела. Привык там рубить сразу и сплеча. Только у нас уровень работы несколько иной. Так что его энтузиазм приходилось все время сдерживать.

— Да? — язвительно осведомился я. — А если Тетушка упрется? Если сигнал подаст? Если за ней присматривают?

— Так для этого наружка и предусмотрена, чтобы узнать, кто вокруг нее крутится. Сняли бы всю резидентуру. А тут сидим, ворон считаем. И ждем с таким нетерпением, что эта тварь нашему агенту скажет.

— Не суетись, Андрюша.

— Не, ну полчаса уже!

— Как тебя с такими нервами в контрразведку взяли?

— За боевую злость. Я врагу глотки готов зубами рвать.

— Уметь ждать для нас не менее важно. А в глотки мы все умеем вцепляться.

— Ну подождем. Чаи, говоришь, гоняют. Ха!

— Смотри!

К подъезду подошел мужчина в длинной зеленой брезентовой куртке, брюках-галифе, кирзовых сапогах и сдвинутой на глаза коричневой кепке. Огляделся как бы невзначай. И толкнул ладонью дверь.

— Вот и гонец из самого города Берлина, — улыбнулся я почти счастливо.