Сергей Зверев - Этому в школе не учат

И, черт возьми, этот немецкий орден ему нравился! Он оплачен риском и кровью. За ним — распыленные жизни большевиков и их прихвостней.

После того визита в Москву Курган успешно добрался до Юго-Западного фронта. Вышел на явочной квартире на связь с разведывательной группой и принял руководство ею. Они неплохо поработали на ниве разведки. Месяц он передавал в абвер данные о передвижениях советских войск. А когда их обложил со всех сторон СМЕРШ, умудрился вывести всю группу на немецкую сторону. Был отмечен благодарностью.

Потом была еще одна заброска с диверсионно-разведывательными целями. Из пяти человек вернулись только двое, включая его. Агент Кунак в самом начале задания высказался своему другу по разведшколе, что пора бы к своим уходить, от немцев же вырвались. И этот друг его не только заложил командиру, но и самолично поставил на колени в снегу на лесной опушке.

— К краснопузым решил переметнуться? — спросил предателя Курган.

— Это для тебя краснопузые, сучье вымя! — крикнул Кунак. — А для меня они свои! И вас, мразь фашистскую, скоро додавят. А тебя повесят. Потом приотпустят. И снова веревочку натянут. И так, пока ты сам себе вены не перегрызешь! Ну, стреляй! Только знай, никогда вашим я не был!

— Слабое звено, — кивнул Курган и выстрелил…

Он встряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Да, Железный крест заработан честно. И этот факт наполнял его гордостью.

Курган сильно изменился. Никогда не думал, что когда-нибудь будет гордиться чем-то честно заслуженным, как например этот Железный крест. Он всегда считал, что по возможности нужно урвать как принадлежащее тебе по праву, так и то, что пока принадлежит другим. Но незаметно существование рядом с немцами, в орбите их порядка и устремлений, сделало то, что не смогли сделать пионерия и комсомол. Он стал видеть в жизни цель.

Новый Курган нравился сам себе. Это был человек плана и цели. Вот только одна неувязочка. Восточный фронт.

Дела у немцев там шли, прямо скажем, неважно. За последнее время они пережили такие поражения, которые иначе чем военной катастрофой не назовешь. Комиссары слишком быстро научились воевать и даже иногда побеждать.

Сперва Курган думал, что Советам просто везет. Не бывает войны без поражений, однако у немцев они временные. Но ситуация становилась все хуже и хуже. И однажды советские войска вступили на территорию Украинской ССР. А потом и Белоруссии.

Разведывательную школу из-под Риги переместили в Восточную Пруссию — ухоженный край с городками-картинками, бетонными автобанами, прикрытыми пирамидальными тополями, и оплотом прусского духа — неприступным Кенигсбергом.

Гоняя слушателей разведшколы в хвост и в гриву, Курган в душе ждал своего куратора и нового задания. Теперь забросок он не боялся. Наоборот, хотелось живого дела. Самое трудное — это ожидание и неучастие в борьбе. Хотелось бить коммунистов, чтобы они опять уползли под шконку, поскуливая, как в сорок первом. Бить, бить и бить. На их территории, в глубине!

Однажды его ожидания оправдались. Но только наполовину.

За Курганом приехали из Абверкоманды-103. А потом опять был Минск. Просторный кабинет в здании в самом центре города.

— Ты опять потребовался мне, сынок, — по-отечески улыбнулся Вебер.

— В тыл Советам?

— Не совсем так. Точнее, пока что не совсем так. А дальше — посмотрим. — Майор налил коньяка себе и гостю. — Пей. Мы уже вроде как и родные. Немало вместе прошли. Сколько я тебя от виселицы спасал, а?

Он никогда не забывал напомнить Кургану о том, кому тот обязан — чтобы сверчок знал свой шесток.

— И я был прав. — Вебер отставил пустую рюмку из тонкого хрусталя. — Ты очень неплох в своем деле. Будь в тебе хоть капля немецкой крови, дослужился бы до больших высот. Но и сейчас имеешь все шансы достичь их.

— Я сделаю для этого все! — воодушевленно воскликнул Курган.

Он знал, что нацизм победит. Что СССР будет поставлен на колени. И на восточных территориях воцарятся новые реалии — жестокие, но справедливые. Каждый будет занимать определенное ему судьбой место. И его место будет в иерархии Третьего рейха наверху — максимально, как только возможно для лица без арийской крови.

Он будет присматривать за оккупированными землями и покоренными людьми. Будет наказывать, миловать, уничтожать. Станет карающей дланью и созидателем нового мира. И осознание этих перспектив пьянило.

Он больше не вор и бандит. От того Кургана осталось мало. Теперь он носитель нового порядка. Человек, которому свыше дано право убивать и прощать.

Уже не испепеляла его былая свирепая радость, когда он расстреливал людей. Раньше он сладостно тешил свое животное начало. Теперь выполняет, размеренно и четко, свою работу. Правда, еще радостно взвывает спрятанный в глубине сознания зверь, ощущая вкус крови врагов. Но Курган и не собирался давить в себе зверя окончательно. Просто тот теперь дрессированный, как немецкая овчарка, и крепко сидит на цепи. Теперь нет места лишним разрушительным эмоциям. Теперь есть суровая необходимость борьбы.

— Мы сделаем так, чтобы не только мы, но и большевики испытали на себе, что такое кошмары белорусских лесов, — сказал майор, заново разливая коньяк. — Мы будем бить их оттуда. Мы сами станем партизанами, сынок!

— Вы считаете, что Белоруссию придется оставить? — напряженно спросил Курган.

— Очень может быть. Во всяком случае к такому повороту событий надо готовиться.

— А потом?

— А что «потом»? Максимум, на что способны русские, — это выбить нас за границы СССР. Они не такие идиоты, чтобы лезть дальше, на наши неприступные укрепления, которые строились веками. И это самый наихудший для нас вариант развития событий. Русские выдыхаются. Они бросают последние резервы, выскребают последнюю сталь и бензин. Ленд-лиз — ну да, США что-то там поставляют. Но это не спасет Советы в противостоянии со всеми ресурсами единой Европы. Они отбиваются, как крыса, загнанная в угол, — из последних сил. Крыса может укусить овчарку. Но она ее никогда не загрызет. Ты в этом сомневаешься, сынок?

— Никак нет, господин майор. Я верю в победу рейха! Иначе быть просто не может.

— В общем, ты с командой создаешь склады в лесах, куда не доберутся ни НКВД, ни партизаны. Запасные базы. Тебе будет передана агентурная сеть. Когда русские углубятся в земли Белоруссии, ты должен быть во всеоружии.

— Буду, — заверил Курган.

И стал подбирать людей. Подготавливать схроны, наполняя их оружием, снаряжением и продовольствием.

Стояла трескучая зима. Советы были все ближе, и у Кургана появлялась уверенность, что работает он не зря, что скоро ему все это пригодится. Скоро эта земля будет тылом советских войск.