Николай Прокудин - Последняя обойма

Пока разведчики сооружали из подручного материала подобие носилок для генерала, Воротин подошел к Шерстневу. Глаза его были закрыты, щека перепачкана грязным снегом, в правой руке автомат, в левой ладони — микрофон.

Стас присел рядом, нащупал запястье.

Пульс был, но неровный и слабый. В ответ на прикосновение связист открыл глаза и, узнав командира, улыбнулся.

— Мы нашли его? — шепотом спросил он.

— Нашли-нашли, Юра, — успокоил Воротин. — Выполнили задачу. Ты давай помалкивай. Тебе силы беречь надо. Вертолет уже сел, сейчас мы тебя перетащим. Тут всего сотня шагов до вершины…

Шерстнев повернул голову и посмотрел на молотивший винтами «Ми-8». До него действительно было не больше сотни метров.

Неподалеку четверо парней протащили наверх генерала. Санинструктор Корниенко суетился рядом.

Через несколько минут команда вернулась за товарищем.

Когда Юрку укладывали на скрепленные ремнями автоматы, тот даже попытался помогать.

— Да не дергайся ты, герой! — по-доброму ворчал на него Валерка, делая укол обезболивающего препарата.

Тот растягивал пересохшие губы в вымученной улыбке и безропотно подчинялся «профессору», как частенько называли в группе фельдшера.

Одна «восьмерка» молотила лопастями на вершине хребта, ожидая окончания эвакуации группы Воротина. Вторая нарезала круги непосредственно над вершиной. А две пары «крокодилов» дежурили над ущельем, готовые встретить неприятеля градом неуправляемых реактивных снарядов.

Первая партия раненых уже находилась в грузовой кабине вертолета: Конышев с прапорщиком Масловым и Семченко с Тимошкиным сидели на днище, привалившись к желтому топливному баку; генерал Воронов лежал на расстеленных брезентовых чехлах. В сознание он так и не пришел. Основательно контуженный и раненый снайпер Павленко тяжелораненым себя не считал.

— Это царапины, — хрипел он и дергал перебинтованной шеей. И уточнял: — Если бы пониже — башке бы не на чем было сидеть! А так — все на месте!

К слову, в «вертушке» он дернулся помочь раненым товарищам, но фельдшер послал его подальше и велел не рыпаться, пока раны не открылись.

Станислав вместе со всеми подтаскивал самодельные носилки. Изредка он оборачивался и бросал взгляды на уступ и прилегающий склон. Ему все еще не верилось в окончание операции. Поначалу, когда он выслушал по радио задачу, она показалась ему несложной. Подумаешь… Найти по наводке штаба точку, в которой работает на передачу аварийная радиостанция, забрать летчика, находящегося поблизости от станции, доставить его в долину перед горным районом.

Теперь он так не думал.

Во-первых, летчика пришлось долго искать.

Во-вторых, искали не только они, но и «духи», принимать бой с которыми пришлось трижды.

Наконец, в-третьих, операция прилично растянулась по времени. С момента получения приказа прошло более суток, а ведь еще предстояло долететь до безопасного района, прикрытого нашими войсками.

— Как же тебя угораздило, Юрок? — ворчливо приговаривал снайпер Павленко. — Ты же у нас самый удачливый! Дальше всех сидишь со своей «бандурой», и вдруг на тебе — ранен…

Площадка с молотящей «вертушкой» приближалась куда медленнее, чем хотелось бы. Разведчики были измотаны и вкладывали в этот рывок до вершины последние силы.

— Юрку вечно достается, — пробурчал раненный в ногу сержант Гочгиев.

Этому, наоборот, везло — за почти два долгих года в Афганистане он не получил ни одной царапины. — Ничего… ты у нас молодой, крепкий, перспективный. Отлежишься в отдельной палате, познакомишься там с молоденькой медсестричкой, и мир окрасится в новые краски…

Видя, насколько тяжело даются разведчикам последние метры подъема, сверху прибежали бортовой техник и правый летчик. С их помощью группа добралась до площадки быстрее.

Загрузка в грузовую кабину заняла несколько секунд. «Вертушка» с ранеными взлетела.

На посадку зашла вторая. Последним в чрево вертолета забрался капитан Воротин.

Техник проконтролировал размещение разведчиков, поднял короткий трап, закрыл сдвижную дверцу и занял рабочее место между пилотами.

— Все, погнали до дому! — крикнул кто-то из «пассажиров».

Подняв в воздух облако из снега и желтоватой пыли, «восьмерка» взмыла вверх, наклонила граненую кабину и начала разгоняться…

Через полминуты четыре вертолета поочередно вошли в плотную облачность и, продолжая набирать высоту, развернулись в сторону Баграма.

В грузовой кабине «Ми-8» находилась половина группы капитана Воротина. Командир роты размышлял, закрыв глаза: операция почти завершилась, и, слава богу, обошлась без серьезных потерь. Четверо получили ранения — кто-то легкое, кто-то средней тяжести, но все были живы и летели на базу. Пожалуй, самое неприятное ранение получил Юрка Шерстнев. Даже Славка Конышев, которому пуля прошила верхушку легкого, чувствовал себя относительно неплохо. А вот с Юркой дело обстояло хуже.

Все бойцы группы сидели в мокром, грязном обмундировании; все были уставшие. Несмотря на это, они переговаривались и даже шутили.

Первая «вертушка» спешила в Кабул, надо было срочно доставить раненых в госпиталь.

Два врача не отходили от генерала Воронова. Если раненые разведчики, получив первую медицинскую помощь, кое-как оклемались, то состояние генерала внушало определенные опасения. Он получил переохлаждение, потерял много крови из-за раны в районе поясницы и по-прежнему не приходил в сознание. Лицо генерала в дневном свете и впрямь было лишено живых красок. Его цвет был таким, будто поверх кожи кто-то нанес толстый слой воска.

Фельдшер Корниленко сидел в «вертушке» рядом со связистом Шерстневым и время от времени, смачивая водой бинт, оттирал с лица Юрия кровь:

— Как же так получилось, что ты словил пулю? Да еще в спину! Вставал, что ли?

— Зачем мне вставать? Склонился над станцией и работал с настройками. Говорю же — шальная.

— Это ты у нас шальной, Юрок. Я тебе как фельдшер со стажем сколько раз объяснял — не подставляй башку! «Духам», чтоб произвести прицельный выстрел, нужно несколько секунд! Пуштуны ведь рождаются, живут и умирают с оружием в руках. Стоит тебе высунуться на пять сантиметров и дать им поточнее прицелиться, ты — труп! Понял?

— Понял.

— Ничего ты не понял! Тебе хоть кол на голове теши…

Бывалый взводный Славка Конышев лежал рядом, ветеран кривился от боли и молча вспоминал детали прошедшей операции.

Во второй «вертушке» было веселее: бойцы возбужденно переговаривались, радуясь успеху и благополучному возвращению.

— Не везет нашему Юрке! — прокричал Воротин в ухо сидевшему рядом Еремину.