Николай Прокудин - Последняя обойма

Вот Саня пришел взводным в его роту больше года назад — и ни одной царапины. За это время стал самым опытным разведчиком, проверенным в боях. Воротин исподволь готовил себе сменщика и видел в нем именно Еремина.

— Что-то мы стали частенько отхватывать! Тебе не кажется? — прокричал в ответ Еремин.

— Последние три месяца мы ведь из боев не вылезаем! Отсюда и потери! Медики из Центрального клинического военного госпиталя, вероятно, уже замучились с нами — после каждой операции ковыряют бойцов, спасают, доставая осколки и пули!

— Выдержим продолжение такой гонки со смертью?

— А куда нам деваться из «подводной лодки»? Выдержим, если повезет, и выживем! Хотя знаешь…

— Что? — не понял Еремин.

— Черт его знает по поводу «везет — не везет», — устало улыбнулся командир. — Если бы не везло, то давно не было бы в живых ни тебя ни меня. Чего сидишь, улыбаешься? Вечером коньяк и водку, вероятно, будем глушить? Нервишки восстанавливать!

— Это точно! — засмеялся Сашка. — Кстати, как думаешь, что с летчиком? Выкарабкается?

— Потерял много крови, осколок в пояснице… Но мужик он явно крепкий, раз сумел отбиться от целой банды! Выдюжит!

— Хотелось бы.

— Приятель, сколько до базы? — окликнул капитан бортового техника.

— Минут через пять начнем снижаться! — крикнул тот.

— Медиков на старт запросили?

— Естественно! Руководитель полетов сказал, что встретят.

Воротин вновь повернулся к округлому иллюминатору, за которым ничего, кроме матовой облачной мути, видно не было.

Выполнив задание, вертолеты возвращались на базу на большой высоте. Выйдя из опасной зоны и достигнув Баграмской авиабазы, они встали в круг и приступили к снижению.

«Ну, вот и закончилось очередное испытание, — размышлял Станислав. — Скоро вынырнем из облаков, в крайний раз развернемся и пойдем на посадку. «Вертушка» аккуратно коснется колесами бетона, резво побежит к родной стоянке. А там уже будут поджидать машины медицинской службы полка и обязательно кто-нибудь из начальства, политбратии и Особого отдела. Этим вечно не терпится выслушать доклад, узнать подробности… Не меньше получаса уйдет на общение с высокими чинами. Потом нам милостиво разрешат отправиться в свое расположение и отдыхать до завтра. А завтра опять письменные отчеты, работа с картами, выматывающие беседы с офицерами штаба и начальниками разведки полка и дивизии…»

Прокручивая в голове предстоящие события, Воротин не сразу заметил, как вертолет вывалился из облаков. Звено подлетало к аэродрому с юго-запада — строго против ветра. Внизу мелькали служебные постройки, асфальтированные дороги, на которых пыхтели грузовые «Уралы», и бегали юркие «уазики».

— Прибыли, — качнул он головой, когда вертолет покатился по рулежной дорожке.

ДРА; Кабул; Центральный клинический военный госпиталь — штаб ВВС 40-й армии

Как правило, путь в Кабульский госпиталь начинался с местного аэродрома, куда с разных советских баз и мест проведения операций доставляли тех, кто получил ранения. Далее в зависимости от степени тяжести ранения солдат и офицеров либо ставили на ноги в здешнем госпитале, либо отправляли самолетом в Союз.

650-й Центральный клинический военный госпиталь (ЦКВГ) 40-й армии поражал своими контрастами. После скромного приемного отделения раненый военнослужащий попадал по направлению в одно из основных отделений, где ему предстояло пройти курс лечения. Каждое из таких отделений находилось на огромной госпитальной территории.

Все отделения также отличались внушительными размерами и поражали своим заброшенным состоянием. Носилки с тяжело раненными бойцами подчас заносили с улицы и ставили прямо на бетонный пол со щербатой керамической плиткой.

Такими же исполинскими размерами отличались и палаты, когда-то бывшие пристанищем для лошадей офицерской гвардии афганского короля Захир-шаха. Нынче в этих помещениях стояли в три ряда железные двухъярусные кровати. На первом ярусе обитали «тяжелые» — лишенные зрения или конечностей, после полостных операций, с ранениями позвоночника, с повреждением головного мозга. Второй ярус по праву занимали «легкие» или выздоравливающие.

Дефицит госпитальных коек в условиях непрерывного поступления раненых носил перманентный характер. Но иногда — в период масштабных войсковых операций или при сбое эвакуации в Союз — эта проблема становилась критической. И тогда командование госпиталя отдавало приказ использовать площади длинного коридора, являвшегося своеобразной «артерией» и соединявшего большинство отделений.

Особенными ранеными в госпитальной среде считались те, кого угораздило словить осколок или пулю в позвоночник. Физические боли при таких ранениях были невыносимые, и даже самые сильные обезболивающие препараты не могли облегчить участь этих несчастных. Не в силах перетерпеть ужасную боль, такие раненые ночи напролет кричали, наводя ужас на соседей.

Имелось в Центральном госпитале отделение и для старших офицеров. Находилось оно на некотором отдалении от остальных отделений и палат, поэтому страшные крики, запахи перенаселенных палат и прочие «прелести» военной медицины его почти не касались.

Чистенькие палаты на два-четыре человека, цивилизованные туалеты, душевая, своя кухня со столовой, комната отдыха с креслами, бильярдным столом и большим цветным телевизором. И даже маленький внутренний дворик с лавочками и зелеными насаждениями.

А по соседству с кабинетом начальника отделения имелась единственная генеральская палата. Именно в нее после реанимационных действий и поместили доставленного с аэродрома генерал-майора Воронова.

Одноместная генеральская палата ЦКВГ совсем не походила на палаты в других отделениях и даже на соседние, где лечились и выздоравливали майоры, подполковники и полковники.

В светлом хорошо отремонтированном помещении стояла специальная широкая кровать с изменяемым наклоном изголовья. В одном из двух окон торчал новенький кондиционер. Под вторым окном располагались журнальный столик и удобное кресло. В углу тихо урчал холодильник. Точно напротив кровати находился телевизор, а над изголовьем торчала кнопка вызова медицинского персонала.

По телевизору транслировалась запись выпуска новостей за вчерашний день.

— Сегодня в Женеве возобновился советско-американский политический диалог в формате саммита, — поставленным голосом говорила телеведущая Аза Лихитченко. — Встреча генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева и президента США Рональда Рейгана состоялась на вилле Fleurd’Eau в женевском пригороде Версуа…