Евгений Сухов - Резидент

Романцев взял телефонную трубку — послышались характерные эфирные шумы, иной раз в эфир прорывались какие-то хрипы, но модуляция была устойчивая.

— Первый, говорит Девятый, как слышите меня, прием! — проговорил он.

— Говорит Первый. Что у вас? — отозвался мужской грубоватый голос, измененный эфирными шорохами. — Прием!

— Первый, передаю срочное сообщение. Нами захвачен диверсант. Он утверждает, что в район Детковцы вышла диверсионная группа… — В какой-то момент треск усилился. Усомнившись в том, что его услышали, Тимофей переспросил: — Как слышите меня?

Прием!

— Девятый, слышим вас хорошо, продолжайте, — проговорил тот же голос. — Прием!

Уплывающая модуляция стабилизировалась, треск заметно уменьшился, были слышны лишь едва различимые щелчки.

— Первый, задача диверсантов — подорвать железнодорожные пути вместе с проходящим по нему эшелоном. Не исключено, что диверсанты уже находятся на месте. Мы бы вас просили прекратить на время железнодорожное движение по этой ветке. Как слышите меня? Прием!

Некоторое время в эфире звучал лишь усиливающейся шорох. Информация была услышана. Решение должно быть скорым, а значит, непростым. Кто-то обязан был взвалить на себя ответственность за приостановку боеприпасов Первому Украинскому фронту. В этот самый момент через плотный шорох он различил голос человека, привыкшего принимать ключевые решения. Слова простые, рубленые, как штыковая атака. Затем радист заговорил вновь:

— Девятый, ваше уведомление принято к сведению. Железнодорожное сообщение через мост будет на некоторое время приостановлено. Ваше дальнейшее действие? Прием?

— Первый, идем по следам диверсантов. Как слышите, прием!

— Слышим вас хорошо, постарайтесь взять их живыми. Понапрасну не рискуйте, при оказании сопротивления — уничтожьте! У вас достаточно людей? Может, отправить подкрепление. Прием!

— Первый… Людей для выполнения задачи достаточно. Попытаемся справиться своими силами и взять диверсантов живыми. Передвижная воинская группа может спугнуть диверсантов и вынудить их уйти в другой район, тогда поиски затруднятся. Прием!

— Девятый, вас понял. Мы высылаем к вам саперов для обезвреживания железнодорожных путей. Держите нас в курсе. До связи!

Романцев с видимым облегчением передал трубку радисту. Интересно, кто же это был? Начальник штаба армии или все-таки сам командующий?

Впрочем, какая разница, разрешение получено!

— Жить хочешь? — обратился он к Панаевскому.

— Да.

— Тогда топай давай! С нами пойдешь! Расскажу тебе по ходу, что нужно делать.

— Далеко еще? — спросил Романцев.

— Где-то с полкилометра осталось, — ответил диверсант.

— Сделаешь так, как мы с тобой условились, будешь жить. Если пойдет что-нибудь не так, пеняй на себя! Отправишься к праотцам вместе с остальными. Им все равно некуда деться! Квадрат блокирован. Давай, пошел вперед! И не забывай, мы будем держать тебя на мушке. Если пойдет что-то не так… тебе достанется первая пуля! — предупредил его Тимофей.

Панаевский лишь кивнул и уверенно зашагал в сторону небольшого ельника. Протопав метров пятьсот, спрятался за стволом, сложил руки и прокричал кукушкой. Получилось очень похоже. Ему в ответ, быть может, несколько торопливее, чем следовало бы, ответили кукованием. После чего на тропу вышел командир отряда диверсантов Фрол Кравченко — высокий человек в маскхалате, с сутулыми плечами и непропорционально длинными руками. Точно такой, каким его описывали.

— Что-то ты подзадержался.

— Помехи были… Не мог сразу выйти в эфир.

— Передал в Центр?

— Да. Добрались благополучно. Вышли на объект.

— Что они ответили?

— Пожелали успешной работы.

— А вещмешок принес? — спросил Кравченко.

— Да, здесь он, — скинул Панаевский на траву вещмешок.

— А у нас здесь все не в масть! — сокрушался командир отряда. — Только было заложили мину под рельсы, а все эшелоны куда-то запропастились. То через каждые пятнадцать минут идут, а тут полтора часа уже прошло, и как отрезало. Ни одного! Хотя бы вшивенький какой-нибудь с москалями прошел… Так и такого даже нет! Ну, не везет, что тут сделаешь!

Панаевский внимательно слушал командира группы, напряженно посматривая по сторонам. Кадык на его тощей тонкой шее то поднимался, а то вдруг падал, отсчитывая скорбные минуты. Капитан обещал выйти из укрытия, как только появится командир группы, однако по какой-то неведомой причине медлил.

Вокруг установилась тишина. Ветерка тоже нет, даже листик не шелохнется. В какой-то момент Панаевскому захотелось броситься в близстоящие кусты, затеряться в зарослях. Главное, вырваться из лесного массива, выйти на магистраль, перегруженную транспортом и пешими колоннами, а там среди тысяч людей его никто не отыщет. Под маскхалатом пряталась гражданская одежда, в карманах хорошие документы. На худой конец, первое время можно будет переждать в одной из землянок, каковых здесь понатыкано немало, а дальше продвигаться в глубь территории. Уж там точно о нем никто не слышал! Затеряться среди местного населения, назваться инвалидом. Еще можно будет поменять документы. В нынешнее военное время найти подходящий паспорт не составит большого труда. Сколько мужиков на фронтах перебило! Любая сердобольная баба рада будет помочь! Главное, подойти к ней грамотно, слова подходящие подобрать…

Панаевский даже сделал два крошечных шажка в сторону растопыренных веток, готовых к колючему объятию, но в этот самый момент почувствовал, как в самой середке позвоночника зачесалось. Скверная примета: оказался в прицеле автомата.

— А ты что такой напряженный? — неожиданно спросил молчавший до этого второй диверсант, Рубан, стоявший немного в стороне. — Что-то ты сам на себя не похож. То молотишь без умолку, как мельница, а то вдруг будто воды в рот набрал! Ты онемел, что ли? Или, может, тебе у Советов поплохело?

Ответить Панаевский не успел. Неожиданно кусты за спиной Рубана раздвинулись, и на поляну, замахнувшись автоматом, шагнул старшина Щербак. Удар приклада пришелся точно в центр затылка диверсанта. Ноги Рубана подкосились, и он неуклюже рухнул на бок, подломив под себя ногу.

На другой стороне поляны уже завязалась яростная борьба — командир диверсионного отряда Кравченко активно оказывал сопротивление, пытаясь вырваться из тесных объятий контрразведчиков, но Романцев с бойцами сбили его с ног, перевернули на живот. В отчаянном усилии Кравченко пытался дотянуться до голенища, за которым пряталась финка, но капитан яростно вжимал колено ему в спину, не давая возможности подняться; еще двое контрразведчиков держали его за голову и ноги. Сопротивление было сломлено. Диверсант глухо рычал, матерился, выкрикивал проклятия, но Романцев уверенно заламывал ему руки за спину.