Сергей Самаров - Война для двоих

Радиолов удовлетворенно кивнул.

Шли еще быстро, усталость не сказывалась, до наступления дневной жары хотелось преодолеть как можно большее расстояние. Но остановились уже через десять минут. За спинами что-то основательно громыхнуло. Потом громыхнуло еще раз, уже потише, потом, через более значительный промежуток времени, в третий раз.

– Сначала «МС-4» сработала, – ответил старший лейтенант Опарин на вопросительный взгляд командира, – потом бензобак рванул.

– А в третий раз? – поинтересовался Абдулхамид.

– Думаю, что от первого взрыва загорелась другая машина, которую прицепили для буксировки. Там тоже бензобак взорвался.

– Нормально, если так. Пусть погоня нас пешком догоняет, – подвел итог Гиваргис и подтолкнул локтем Радиолова, предлагая начать движение.

Капитан вытащил из накладного кармана на брюках карту, посмотрел в нее, показал сирийскому майору, ткнув пальцем в необозначенную точку:

– На всякий случай… Имей в виду. Нам идти вот сюда. Там нас встретит полковник Черноиванов с тремя моими бойцами и сирийской поддержкой. Это на холмах. Они там, думаю, и окопаться смогут. Но необходимо добраться до места быстрее. Хватило бы воды…

– К завтрашнему утру доберемся…

– Мне уже жарко, – сказал Карошко, который тащил в своем рюкзаке канистру с водой. – Если разлить ее по желудкам личного состава, мне будет идти проще. Кто за мое предложение? Прошу поднять руки.

Хотя в армии важные вопросы не принято решать голосованием, руки подняли все, в том числе и пленники, и сам Радиолов, принявший шутливый тон лейтенанта.

– Постановлено единогласно! – Карошко снял с плеч лямки рюкзака, вытащил канистру и начал пить первым.

– Про других не забывай, – напомнил ему капитан.

Карошко передал канистру командиру и рукавом вытер рот.

Пить из канистры было неудобно, но сильные руки держали алюминиевую емкость крепко и старались при этом не пролить ни капли воды на песок. Тем не менее, когда канистра прошла полный круг, в ней осталось меньше половины. Легче от этого стало только лейтенанту Карошко, который снова убрал канистру с остатками воды в свой рюкзак.

– Сейчас все напились, – констатировал Радиолов. – Остальное рассчитываем на три части.

– На три запоя! – поправил командира старший лейтенант Ласточкин.

Кроме полковника с ветеринаром и капитана Сахима все, кажется, поняли, что такое «запой», и улыбнулись. Но на более сильное проявление эмоций никто не решился. Устали все и еще больше почувствовали усталость, когда узнали, что идти им предстоит далеко и долго. Особенно сильно вытянулось лицо у капитана Сахима.

– Надо было заранее подумать о воде для такого сложного пути, – выдавил он из себя.

– Кто мог предположить, что машина застрянет в пути! – высказался майор аль-Хабиби. – Нечего ныть. Лучше вообще не пить несколько суток, чем захлебнуться собственной кровью. И как ты представляешь себе заготовку воды? Они должны были идти на наше освобождение и нести на себе каждый по канистре? Молчал бы уж лучше… Не позорил сирийскую армию!

Сказано это было по-алавитски, и никто, кроме самого капитана, не понял ни слова.

Вперед двинулись в том же темпе. Чтобы его поддерживать, «волкодавы» сменяли ведущего через каждые десять минут. После первой смены к ним присоединился и Гиваргис, хорошо подготовленный физически. Скоро солнце начало жарить нещадно. Первыми начали ныть пленники. Но не оба, а только один из них, от которого этого не ожидали. Полковник вообще предложил пристрелить себя, чтобы другим больше воды досталось. Гиваргис легко разгадал его хитрость.

– На это нас не купите, господин полковник. Если кого-то и стоит пристрелить, то только Хашима. От него толку нет. А вас, господин полковник, мы на руках тоже нести не собираемся. И идти вам придется самостоятельно. Можем даже подогнать… – и он сильно ткнул его стволом своего автомата, уже не имеющего патронов.

Это напомнило кое-что Радиолову.

– Тебе зачем лишнюю тяжесть таскать, от которой пользы никакой. Выбрось свой автомат. И Абдулхамид – тоже, от тех патронов, что остались в магазине, толку никакого.

Сирийские офицеры переглянулись и поняли, что совет дельный. Оружие они далеко отбрасывать не стали – в такую жару было лень прикладывать даже малейшие усилия, просто уронили себе под ноги. Но когда колонна двинулась, полковник Цитукас, шедший позади капитана Сахима, сумел на ходу поднять брошенный им автомат с тремя патронами, радостно взвизгнув, опустил предохранитель в нижнее положение, но тут же получил в голову удар ногой от идущего следом ветеринара, упал и лишился сознания.

– Классический хай-кик [51] Хай-кик – удар ногой в голову с разворота, относится к арсеналу муай-тай и боевых единоборств. , – оценил Гиваргис нанесенный удар.

Группа остановилась и окружила Цитукаса. Тот быстро пришел в себя и с ненавистью посмотрел на ветеринара.

– Я же тебя от расстрела спас, а потом домой отпустил, к жене и к детям…

– А когда я домой пришел, мою жену и детей уже расстреляли твои друзья-бандиты… – ответил ветеринар.

– Зачем же ты ко мне пришел?

– Кто-то должен был за все ответить. И я решил, что ответить должен ты, играющий под добренького… А ты в реальности хуже, чем они. Они откровенные бандиты, а ты их злобу только подпитываешь и исподтишка им помогаешь. Ты хуже, чем они.

Они разговаривали на арабском языке, и Гиваргис переводил разговор «волкодавам».

– Ласточкин! Свяжи полковнику руки. По-нашему, как в спецназе делают.

– Тогда они у него к вечеру совсем отсохнут, – довольно хмыкнул старший лейтенант, но все же вытащил из кармана своего рюкзака прочную синтетическую веревку, заставил Цитукаса соединить вместе тыльные стороны ладоней и связал их. А потом, заметив, как полковник напрягает мышцы, чтобы, расслабленные, они не так остро чувствовали веревку, еще притянул одну руку к другой в районе локтей. Полковник морщился от боли в суставах, постанывал, но возразить не посмел, только косо посматривал на ветеринара Хашима, от которого никак не ожидал не только классически, в стиле лучшего муай-тай [52] Муай-тай – тайский бокс, где разрешены удары локтями и ногами. нанесенного удара ногой, но и вообще никаких решительных действий. Свободный конец веревки Ласточкин прочно привязал к карабину, а карабин прицепил к своему поясу. Таким образом, полковник вынужден был идти, как непослушная собака, на поводке.

Только на следующем привале, в самую жару, Ласточкин развязал веревку, чтобы дать полковнику возможность попить, однако затекшие руки уронили канистру. Хорошо, что лейтенант Карошко сумел ее поймать. В канистре еще оставалась вода на два приема.