Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

Очарованная лифтерша вознесла кабину к первому этажу и отворила дверцы. Спенсер стоял посреди кабины, пропуская вперед остальных. Арни, вышедший одним из первых, стоял снаружи у двери, дергаясь и нервничая. Лифтерша из своего угла, ласкала Спенсера обожающими глазами.

— Спасибо вам, дорогая, — сказал Спенсер с искренней благодарностью.

— О! Мистер Спенсер! — выдохнула женщина. — Я всегда была влюблена в вас. Моя бедная матушка выволакивала меня из кино силой.

Арни шагнул в кабинку, крепко взял Спенсера за руку и вывел из лифта, прошипев сквозь зубы:

— Нам уже пора, мистер Спенсер.

Лифтерша вздохнула. Спенсер полуобернулся вовремя, чтобы заметить, как лифтерша машет пухлыми пальцами в девичьем жесте прощания. Он подмигнул ей.

Арни шел рядом со Спенсером, держа его под локоть и направляя в магазинной толчее.

— Господи, Рой. Когда ты перестанешь балдеть от того, что какая–то баба помнит тебя по имени?

— Через несколько лет, Арни, — тихо сказал Спенсер. — Приятно, когда тебя вот так узнают. — Он позволил Арни вывести себя из универмага. Пока его направляли сквозь толпу, он почти смог вообразить себя там, в прежних временах, где все, как лифтерша, выкрикивают его имя и рвут одежду на сувениры.

То было время, когда он прятался от толпы, когда он нанимал телохранителей, чтобы защищаться от нее, и находил удовольствие в составлении планов, как уходить от нее.

Теперь он снова жаждал, чтобы его узнавали. А его никто не узнавал, за исключением немногих, вроде этой лифтерши. Его заполнила скорбь, когда он представил себе, как славная лифтерша стояла когда–то давным-давно возле входа в отель, не надеясь даже увидеть его лицо.

Когда они вышли на улицу, поток горячего воздуха вернул его к действительности.

Уэбстер зашел в тесный киоск на Первой авеню, втиснутый между прачечным автоматом и кондитерской, перехватить франкфуртер и стакан апельсинового сока.

Транзистор, подвешенный за ремешок на стене, заполнял помещение оглушительным ликованием стадиона Шеа по поводу прорыва “Мэтов” к девятой линии.

Уэбстер проглотил сок, стараясь перебить вкус вчерашней ночи.

— Как вам “Мэты”, а? — поинтересовался бармен, принимая стакан Уэбстера.

— Как насчет второго стакана? — урезонил его Уэбстер. У него не было времени стоять и обсуждать с барменом бейсбол. В конверте он нес сорок увеличенных оттисков. Фотоснимки путевых листов. И его ждал Мэхон. Он до сих пор не знал, зачем Мэхону понадобилось фотографировать эти путевые листы. Но у него наверняка есть веская причина. Она у него всегда есть.

Уэбстеру нравилось работать на Мэхона. Мэхон — класс; разбогател, действуя за рамками закона, и ни разу не угодил за решетку. Уэбстер — тоже, по крайней мере с тех пор, как работал на Мэхона. Мэхон был стоящим напарником.

Он прикончил свой франкфуртер и второй стакан сока, заплатил за завтрак и вышел в душный летний воздух. Пройдя четыре пыльных квартала до роскошного дома Мэхона, он поднялся на лифте, вручил Мэхону конверт и пошел прямо к холодильнику — налить себе свежеотжатого апельсинового сока. Пока Мэхон изучал фотоснимки, он потягивал сок и смотрел, как буксиры и баржи пересекают реку.

— Четкая работа, Дон, — похвалил Мэхон. Он исследовал каждый снимок со скрупулезной тщательностью, деля их на две стопки: одну выбраковывая, вторую оставляя для дальнейшего изучения.

— Ты нашел, что хотел?

— Еще нет. Пару возможных, но не то, что я хочу.

— Можно я еще соку выпью?

— Будешь столько пить этой дряни, получишь расстройство.

Но Уэбстер подошел к холодильнику и налил себе еще один высокий стакан сока.

Мэхон бросил снимок в кучку выбракованных и взял следующий.

— Ого!

— Нашел что–нибудь? — с надеждой поинтересовался Уэбстер.

— Кажется, да, — ответил Мэхон, заново просматривая путевой лист. — Как на заказ. Рой Спенсер, помнишь?

Уэбстер покопался минутку в памяти.

— Ты об этой кинозвезде прошлых лет?

— Точно.

— Играл во всех этих военных фильмах? Ну, конечно же, Рой Спенсер. — Голос Уэбстера потеплел при воспоминании о минувшем. — Классный актер. Что с ним стало?

— Постарел, думаю.

— Он в одной из этих карт, что я отснял? — Уэбстер обогнул стол, чтобы взглянуть через плечо Мэхона. — Считаешь, что это тот самый Рой Спенсер?

— Не знаю, — сказал Мэхон. — Но он летит из Нью-Йорка в Париж утром семнадцатого июля. Собирается задержаться в Париже на три дня. Это все, что меня интересует. Позвони Линчу. Я хочу съездить к дому этого Спенсера.

Уэбстер прочел адрес на фотокопии.

— Он живет на южной стороне Центрального парка. Должно быть, подзаработал.

— Очень может быть, — сказал Мэхон, складывая фотокопию и пряча ее в карман.

— Тогда с чего это он захочет делать эту работу для нас? — Мэхон встал и потянулся.

— Он никогда не узнает, что работал на меня. По крайней мере, я на это надеюсь.

Это здание было единственным изъяном на безупречной, сверкающей улице. Приземистый кирпичный дом с пыльными окнами и карнизами, загаженными голубями, приютился, будто нищий, среди роскошных белогрудых башен. Он занимал настолько маленький клочок земли, что каким–то образом пережил те пять десятилетий, когда владельцы недвижимости перестраивали улицу.

Последний в том ряду прелестных и удобных домов, что были воздвигнуты на исходе века, он был спроектирован из расчета на одну семью на каждом этаже, чтобы у каждой семьи из окна был вид на парк. Позже апартаменты были поделены пополам, так что теперь в здании имелось десять маленьких квартирок, состоявших из спальни, гостиной, ванной и кухоньки. Но лишь квартирки с фасада смотрели еще на парк. Задние же выходили окнами во двор, заставленный мусорными ящиками. Рой Спенсер жил на втором этаже — в задней квартире.

Он вышел из лифта в чудесном настроении. В коробке под мышкой лежало три отличных новых костюма от Сакса. А еще у него был билет на самолет до Рима, с трехдневной остановкой в Париже. И меньше чем через две недели он снова будет сниматься в кино.

Он составил свои коробки у двери и полез за ключом. И остановился, похолодев. Дверной замок исчез. Там, где он был раньше, в деревянной панели зияла аккуратная круглая дыра. У Спенсера екнуло сердце.

Он панически отшатнулся, не собрав даже пакеты. Он был уже на полпути к выходу, но все–таки остановился и взял себя в руки. На что это похоже — Рой Спенсер выбегает на улицу и требует полицейского, словно перепуганная старуха?

С колотящимся сердцем он осторожно вернулся по ступенькам к своей двери и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука.