Григорий Шепелев - Охота на поросёнка

— Баранов питает слабость к таким, как ты. Он терпеть не может костлявых девок.

— Это не аргумент, — заметил Кирилл.

Наташка скривила ротик.

— Если бы он хоть что-нибудь ко мне чувствовал, — не прислал бы меня сюда, под её ремень и ваши …!

— Ремень тоже мой, возразил Серёга. Помолчав, он продолжил:

— Короче, я решил так. Берем миллион. Иначе на нас сплетут реально такую сеть, что шансов не будет. Эту паскуду вяжем по рукам и ногам и кладём в багажник.

— На хрен она тебе? — не поняла Ольга.

— На всякий случай. Она реально пудрит мозги. У Килилла в Форде багажник не отделён от салона. В случае какой-либо подлянки со стороны Баранова я смогу пристрелить её, не вставая.

— Кладбищенская тоска во взгляде Наташки внезапно приобрела бесовскую остроту. Это ощутилось физически, как сквозняк. Сжав кулаки, Ольга так и впилась глазами в её глаза.

— А, мразь, испугалась? Вывели мы тебя на чистую воду!

— Оля, а ты бы на моём месте не испугалась? Это что ж получается — если вдруг случится какая-нибудь авария или этим двум дуракам покажется, что за ними — хвост, они мне дыру в голове проделают? Зашибись! Всю жизнь об этом мечтала!

— Значит, авария должна быть? — уточнил Кирилл.

Спортсменка вздохнула.

— Слушайте, я эту тему не заводила. Вы сами к ней меня подвели. Я просто сказала, то, что я думаю.

— О, с твоей стороны это очень мило — думать изо всех сил не о том, как спасти свою обосравшуюся задницу от Баранова, а о том, как бы мы не продешевили! — сказала Ольга и огляделась по сторонам, чего-то ища, — Серёга, я где-то видела у тебя паяльник. На кухне вроде он, да?

— Нет, в тумбочке, в нижнем ящике. А скотч — в верхнем.

Ольга весело потянулась к указанному предмету.

— Да хватит вам, — сквозь сжатые зубы выдохнула Наташка, — сгибая ноги под стул. — Тупым надо быть, чтоб было что-то неясно и без паяльника! Я должна войти к вам в доверие, и, когда дискета будет у шефа, взять у вас деньги. Всё! Зачем вам паяльник?

Голосок Наташки напоминал щенячье рычание. Раздувая ноздри, она смотрела лишь на Серёгу.

— А как бы ты взяла у нас деньги? — спросил Кирилл.

Никто не заметил, как чемпионка взмахнула левой рукой — настолько молниеносным было это движение. Гардероб, стоявший от неё справа, с грохотом покачнулся. Через секунду Наташка облизывала кулак, расшибленный в кровь. Переведя взгляды с него на дверь гардероба, три компаньона увидели в ней сквозную дыру.

— Теперь ясно всё? — спросила Наташка, сплёвывая кровь на пол. — Или ещё остались вопросы?

— А что, Баранов считает нас идиотами? — продолжал допытываться Кирилл, — мне даже обидно.

— Вообще, да — Баранов считает вас идиотами. Это был вариант такой: получится, так получится. Нет, так нет. Миллион — потеря, конечно, но не смертельная. Так вы связывать меня будете? Или ближе к утру?

— Иди приготовь мне кофе, — распорядилась Ольга. Наташка встала.

— А можно я надену ботинки? Кирилл разбил на кухне стакан, там весь пол в осколках, а лампочка не работает.

— Нет, нельзя! Иди босиком.

Наташка ушла. Через три минуты она вернулась с чашечкой кофе. За ней тянулся кровавый след. Дав чашечку Ольге, она опять уселась на корточки, полагая, что кофе будет выплеснут ей в лицо. Но этого не случилось.

— На пол, сучка, ложись, — приказала Ольга, поставив чашечку и достав из тумбочки скотч. Спортсменка легла, задрав рукава до локтей и до колен джинсы. Руки завела за спину. Ольга накрепко обмотала скотчем сначала их, затем — ноги, проткнутые осколками.

— Рот заклеить сейчас? — спросила она Серёгу.

— Не обязательно. Мы её понесём в машину только под утро.

Пнув Наташку ногой, Ольга вновь уселась и, закурив, начала пить кофе. Чемпионка лежала, прижавшись к полу щекой.

— Какой у вас план? — поинтересовалась она.

— Блестящий, — сказал Серёга. — Но если он не сработает, у тебя в башке будет пуля. Так что, подумай, может быть, вспомнишь какие-нибудь нюансики.

— Вот придурок! Я не про этот план говорю. Курили вы что?

— Мы марихуану курили, сказал Кирилл.

— Я тоже хочу.

— Кирилл очень быстро соорудил косячок и, присев на корточки, дал его пососать Наташке. Она закашлялась.

— Вот дерьмо! А ну, отвали, ублюдок! Я сейчас сдохну!

Кирилл уселся вновь на диван.

— Хоть чуть-чуть накрыло?

— Накрыло, …! Зацепило и потащило. Адский улёт!

Докурив, друзья забили ещё. Девушки следили за ними молча. Ольга, впрочем, шипела. Время приближалось к двадцати трём. За тёмными окнами шумел ветер. Мёртвые листья бились о стёкла целыми стайками, как рыбёшки об лед. Серёга смотрел на зеркало. Вдруг сказал:

— Ой, какое странное зеркало!

Кирилл сплюнул.

— Чем?

— А ты посмотри на него, Кирилл! Посмотри внимательно. Что ты видишь?

— Да ничего интересного, кроме двух проституток. Одна сидит, другая лежит.

— Должна быть ещё одна!

— Пусть висит, предложил Кирилл, — не хочу, чтоб она стояла. Это уж будет слишком.

Зазвонил телефон.

— Меня не интересуют большие сиськи, — стал развивать свою мысль Кирилл. — Если бы у всех баб они были мелкие, как у этой…

— Да у какой? — простонал Серёга, — Кирилл, скажи — кого ты там видишь?

— Бабу ягу. Но только не старую, а совсем ещё молодую.

— С лопатой?

— Нет. С классной задницей.

— Телефон! — завизжала Ольга.

Два внимательных взгляда переместились с зеркала на неё.

— Ну, да, — подтвердил Кирилл, — телефон.

— Кирилл, что мне делать? — спросил Серёга.

— Ну, подойди к нему.

— А потом?

— Пошли его на …. А разве ты научился делать что-то другое?

Телефон смолк.

— Вы что, идиоты? — спросила Ольга.

— Кирилл, что мне делать? — не унимался Серёга, — ты как смотрел на все эти задницы, так и будешь на них смотреть! А мне то что делать? Я буду там, где нет уже никого!

— Возьми с собой эту мразь, — предложил Кирилл, мотнув головой на связанную Наташку, — тем более, её брать уже и не надо. Вы — оба там, где нет никого.

— Она слишком хитрая!

— Она дура.

Из Наташкиных глаз закапали слёзы. Серёга смотрел на них так внимательно, будто занялся их подсчётом.

— Она мне нравится, сказал он, — но она какая-то слишком рыжая.

— Это краска, прохныкала чемпионка, — на самом деле я светло-русая! Но глаза у меня — реально зелёные.

— Но ведь ты убьёшь меня, если что! Кулаком в висок и я — труп. Ведь правда?

— Может быть да, а может быть нет. Но я не хочу тебя убивать. И не захочу. Мне будет ужасно этого не хотеться.

— А почему? Я ведь не мешал этой суке тебя лупить и ошпаривать. Ты должна меня ненавидеть.

— Я ничего никому по-моему не должна. Самой себе — точно. Я вообще не знаю, что происходит! Чем старше я становлюсь, тем меньше свободы в действиях и желаниях. Я как-будто действительно должна всем — за то, что такая классная. Вот закономерный финал: Лежу склеенная скотчем и объясняю какому-то намарихуаненному уродику, почему с него мало спросу! Да потому, что дурак ты конченный! А дружок твой — подонок!