Павел Дартс - Крысиная башня-2

Владимир кивнул на мишень с торчащими в ней метательными ножами-стилетами.

— А дальше что? Как там один из классиков сказал? — «Добро должно быть с кулаками». А лучше — с пулемётом. А?

— Да. Конечно. Согласен. Кто же спорит? — Диего почувствовал, что речь пошла о том, для чего, собственно, Владимир сейчас его и нашёл, — У тебя та же проблема, как я понимаю? У нас — да, неважно с этим делом. Два дро… впрочем, это неважно.

Владимир понимающе кивнул — ни к чему расписывать вооружённость своей общины, пусть даже и человеку, которому доверяешь. Вредно это.

— Да, Диего, я тут по тому же поводу. Видишь ли, мне… нам, вернее; нам нужно оружие для решения некоей специфической задачи. И не пара автоматов нужна; нужно оружие серьёзное и в достаточном количестве. Причём оружие есть, и тут, неподалёку. Вот только вопрос как взять его…

И он коротко рассказал про события последних недель; в том числе и про то, что в городе власть, скорее всего, опять сменилась — «Крест кончился», чему он сам был свидетелем; и кто и что ему придёт на смену — непонятно. Да, и ещё — нет ли у него, Диего, каких-либо нравственных ограничений, мешающих обзавестись оружием через, чего грех таить, кровопролитие? Впрочем, через кровопролитие «не наших»; а и вообще — «чужих». Тех, кто способствовал, и стоит на страже вот этого бардака в «Регионах». А?..

Диего тут же заверил, что на этот счёт его моральные принципы совершенно не возражают: «…есть лес, есть охотник, и есть дичь. Чтобы насытиться, охотник должен дичь добыть — это природа, это жизнь; и ничего в этом порядке вещей нет, амиго, аморального!»

Порадовавшись, что в этом вопросе у него не будет затруднений, — на примере с Женькой он уже понял, что моральные вопросы самые трудноразрешимые, — Владимир изложил Диего свой план. План, надо признаться, сырой; нуждающийся в доработке; но лучше хоть какой-то план как основа для обсуждения, чем вообще никакого, ни так ли?.. И если Диего, с его навыками работы холодным оружием поедет с ним, то шансы, вероятно, возрастут вдвое. Как?..

Диего внимательно выслушал, прохаживаясь по прежде пушистому, а теперь местами совсем вмятому и замусоренному ковру. На него с интересом смотрела Элеонора, — что ни говори, Диего производил впечатление очень неординарного человека, — Владимир по дороге рассказал ей про него. Теперь она с уважением смотрела и на него, на его угловатую тень с мефистофельской бородкой, скользящую по стенам; на тросточку, на которую он опирается при ходьбе — оооо, всё не просто так, и тросточка непростая! С некоторых пор Элеонора стала очень ценить в людях навыки, позволяющие быстро отправить оппонентов в мир иной. Диего, судя по рассказу брата и по его собственному поведению и словам, явно такими навыками обладал, а значит заслуживал всяческого уважения.

Владимир же, рассказывая Диего свой план, между делом удивлялся и на сестру — прежде всегда такая шустрая и излишне «деловая», дерзкая, сейчас сестрёнка сидела в уголке как паинька, только что не с ладонями на коленях; внимательно слушала, время от времени отпивая микроскопическими дозами коньяк из бокала; и совершенно не пытаясь вставить хоть слово. Хотя только что, по дороге сюда, горячо спорила с братом о авантюрности и гибельности его плана. По её получалось, что нужно ехать в Мувск, в Башню; и там Олег Сергеевич с Толиком непременно всё решат! А тут ловить нечего!

Сейчас же она сидела и не возникала; хотя в прежние времена, по её характеру, закидала бы репликами. Чувствуется, что сестрёнка прошла некую школу; где «преподаватель» или «преподаватели» были отнюдь не расположены потакать женскому многословию; и теперь она воспринимала это как норму. Ну и хорошо. Ещё тут эмоциональных дебатов не хватало.

Диего закончил прохаживаться, остановился посредине комнаты, опёршись сзади на тросточку, и, наконец, высказался.

Идея «изъять» оружие у остатков частей бывшей Администрации была, на его взгляд, здравой — всё равно рано или поздно оружие начнёт расползаться по городу. Тем более что и этот Арсенал он знал. Сейчас оружие было лишь у раздробленных остатков Администрации; и у дезертиров с фронта, что представляет абсолютно нетерпимую ситуацию, поскольку они, не прибившись к какой-нибудь из городских группировок, сбиваются в банальные шайки мародёров. Оказать им достойное сопротивление с… с недостаточным вооружением, конечно, невозможно — то есть «эксцессы» лишь дело времени… В то же время план явиться туда, в Арсенал, под каким-либо видом… ему, Владимиру, или вместе с Диего, и «всех там победить» — совершенно нереально. То, что удалось с двумя-тремя гражданскими, не получится с десятком вояк. Во-первых, просто не подпустят — судя по всему, тамошнее начальство дало гарнизону на этот счёт вполне чёткие указания, — не вступать ни в какие переговоры с кем бы то ни было! Что вполне логично — что такие поползновения «подъехать да договориться» несомненно будут, можно было не сомневаться. То есть в лучшем случае не подпустят; в худшем — подпустят поближе и расстреляют. Чисто из интереса — всегда ведь интересно пострелять по движущейся машинке, из которой выпрыгивают и падают суетящиеся людишки… видел там, возле забора пара горелых кузовов легковушек? Вот, видимо из этих, из «непонятливых».

— Что же делать?.. — вопросил Владимир почти в отчаянии. Конечно, он не предполагал, что Диего на его предложение тут же согласится и всё пройдёт как по маслу, но и такой жёсткой отповеди тоже не ожидал. Неужели Диего ничего не предложит взамен??

Диего помолчал; и опять походил взад-вперёд по комнате, опираясь на тросточку и заметно хромая. Думал. Владимир молчал, молчала и Элеонора. В полной тишине слышались лишь его шелестящие шаги. Потом Элеонора пошевельнулась, и с подлокотника её кресла соскользнула и громко брякнула по паркету палка, — другая трость Диего, стоявшая прислонённой к креслу.

— Ой!! — Элеонора подпрыгнула от неожиданности; Владимир тоже вздрогнул; лишь Диего остался невозмутим, повернулся и сделал несколько шагов к креслу, чтобы поднять трость; но Элеонора сама подняла её, и, подавая ему, с удивлением сказала:

— Ого, какая тяжёлая! Прямо как лом. А на вид обычная…

Диего принял трость, переставил её в угол, и поведал:

— Это, mi querido, так сказать, тренировочная трость. Чтобы легко управляться с тростью повседневной, — а Владимир свидетель, что трость для меня не только трость, — надо упражняться и с тростью, которая в несколько раз тяжелее. Чтобы кисть была крепкой… Это, кстати, не моя выдумка, — у Александра Пушкина, знаете ли, была трость, сделанная из ружейного ствола, — а стволы у тогдашних ружей были толстые!

— Зачем ему? — удивилась Элеонора.