Павел Дартс - Крысиная башня-2

А она сильно изменилась, да… И не только внешне. «Шмотки», «жрачка» — слова явно не из её прошлого лексикона, как он её помнил. Видимо повозила её жизнь нынешняя, потыкала носом — но не сломала, нет… Никакого хныкания, что характерно. «Сотейник»… Знать бы ещё, что это такое. Впрочем, наплевать… Тут надо думать… А ничего в голову не приходит! А время идёт! Даже на Слонопотаме не протаранишь: вдоль стен мины; на въезде — «змейка». Остановят. Расстреляют. Может… Может одеться поприличнее — прямо «по-представительски» одеться; найти где-нибудь офисную пару; рубашку — галстук, и заявиться на Гелике как «представитель новой власти» — не будут же они сразу стрелять в такого прикинутого мэна? Или будут? Может им все власти похер, и в любого стрелять будут? Или даже подпустят; а что потом? Перестрелять всех и захватить в одиночку арсенал?.. Оно хорошо бы, но уж очень маловероятно!

Он вздохнул. Ничего более разумного пока в голову не приходит. А значит что? — значит «одна голова хорошо; а две — уже урод…» Тьфу. Не то. Советоваться надо. Только с кем? Элеоноре, сестрёнке, пока ехали, цель поездки изложил в общих чертах — сделала круглые глаза; сказала, что «на такое даже Толик бы не подписался», и «чтоб не выдумывал», — вот и весь совет. А оружие надо!

Вот вариант, да — посоветоваться с Диего! Он парень дельный; хотя и со своим закидонами; он может быть что-то подскажет; или, на край, на мысль дельную наведёт!

Откладывать не стал; решил навестить своего бывшего сотрудника и спасителя сегодня же; благо он жил по локации недалеко.

Опасно было теперь вот так-то вот, рассекать по городу на угнанном гелике; хозяин которого был переправлен в мир иной с твоей же помощью — тут и снятые номера не помогут; и никакие отговорки, что, мол, нашёл брошенный или купил, — пристрелят без разговоров! Впрочем, пристрелить ещё суметь надо: теперь вооружённость-то существенно повысилась — у него этот новый ВПО с полным боекомплектом, да у сестры Глок; и видно уже, что она с ним управляться умеет.

Конечно, если нарваться на людей с автоматическим оружием, — это вам не кино, где по машине садят очередями, а водитель лишь пригибается, — это тебе не бронетранспортёр и не Слонопотам, спишут сразу! — но на этот случай и ехал осторожно, время от времени останавливаясь на пустынных улицах и прислушиваясь, нет ли впереди или сбоку звука моторов. Ни с кем пересекаться сейчас не хотелось, не то время… Хотя по улицам ещё ездят — видны, видны следы. Есть в Оршанске ещё и люди, и транспорт, и горючее — у кое-кого. У особо продвинутых особей; вот вроде того хомяка, чей это Гелик был. Может и другие кто — вроде того дядьки, которому Судзуки сменял на «довезти» — ах, каким это неравным обменом тогда казалось! — а вот поди ж ты. Ничего, ничего, всё образуется…

Район-то он знал; знал и дом, и квартиру помнил, — вот только квартира оказалась брошенная. Что по нынешним временам было и неудивительно, — права собственности на жилплощадь стали очень относительными; и каждый занимал то жильё, которое считал себе удобным и «по уровню». Может, и Диего счёл свой нынешний уровень несопоставимым с однокомнатной хрущёвкой на первом этаже панельки?.. Хотелось бы верить.

Владимир недолго раздумывал; и, увидев трубу, торчащую из заделанного кирпичом окна подвала, из которой живо струился дымок, дал инструкции Элеоноре и отправился искать вход.

В подвале жило три семьи. Неплохо обустроились, — он оценил: здесь, конечно, много теплее, чем в панельке; да и утеплились прилично; и печка. И даже, судя по всему, не один и не два выхода — в другие подъезды, выглядевшие явно нежилыми. Это логично, да. Кто в городе остался — все «не просто так». С опытом уже люди. Которые без опыта — те в бывших эваколагерях уже остыли.

Изложил жильцам своё затруднение; коротко описал, кого ищет, и даже приготовился уже увидеть в глазах людей тупое равнодушие, так привычное у людей, которым твои проблемы глубоко неинтересны, — и был готов каким-либо способом их простимулировать; однако это не понадобилось: слушавший его мужик вдруг расплылся в дружелюбной улыбке:

— Диего?.. Ну, какой такой «Диего», он Александр вообще-то; если вы про того… Высокий, худой, хромает; с тросточкой? — ну да. Испанские слова в речь вставляет, угу. Так это Кабальеро Алессандро, Александр, — тут его все так знают! А вы ему кто? А, приятель, по «Заре Регионов» знакомы? Как говорите, зовут вас… Ага. Конечно знаем, он переехал! — я вам сейчас набросаю планчик как найти!

И все остальные обитатели подвала как-то враз помягчели. Диего, то есть Алессадро тут знали; видимо были о нём хорошего мнения; и, хотя и после небольшой словесной проверки «кто вы ему», но новый адрес дали, благо что опять недалеко.

Диего устроился с комфортом: в бывшей гостинице «Спорт», небольшой гостинице, которая занимала лишь первые два этажа кирпичной пятиэтажки. Раньше в ней останавливались в основном провинциальные спортивные команды, приехавшие в районный центр на соревнования или сборы; и мелкие функционеры разных мастей, кому были не по рангу отели покруче. Но гостиница была, видимо, в хороших руках; была уютной, всегда чистой, прибранной — здесь не приваживали всякую пригородную пьянь, и проституцию тоже не жаловали.

С началом «трудных времён», когда и свет, и отопление стало с перебоями; а потом и вовсе стало проблемой, владелец или владельцы озаботились поставить в подвале мультитопливный котёл и генератор, — которые, когда в Оршанске стало совсем кисло, они, покинув город, оставили на месте. Возможно, и даже наверняка, у них существовала какая-то договорённость с Диего-Алессандро-кобальеро; во всяком случае он, получается, сменил свою однокомнатку на трёхкомнатный номер-люкс на втором этаже, в котором, против ожидания, было даже относительно тепло. Во всяком случае сам Диего был без верхней одежды; в крупной вязки жакете, бесшумно передвигался в мягких меховых тапочках овечьей шерсти — уггах.

Оставив джип напротив входа — где было даже почищено, — Владимир с Элеонорой проследовали через центральный вход наверх, на второй этаж — при этом их, прежде чем пропустить, тщательно опросили кто такие и с чем они прибыли. Гостиница была явно обитаема, — их не только опросили, но и выдержали некоторое время перед входными дверями, — складывалось впечатление, что к Диего ходили с докладом.

Наконец их впустили. Немногословный дядька с дробовиком, конструкцию которого в полумраке холла нельзя было разглядеть, указал им стволом на дверь, за которой виднелась лестница наверх; уважительно скользнул взглядом по калашникову на плече Владимира, и пробурчал лишь:

— Шешнаццатый номер, в конце коридора. Шериф вас ждёт. Я прослежу за вашей машиной, не беспокойтесь; у нас тут не шалят.