Наталья Корнилова - Одна против всех

— Значит, Света мертва? — Я почувствовала, как комок подступает к горлу.

— Я сам трупа не видел, но говорят. Да и кто ей жить после такого позволит? Ее бы давно уже пришили, да шеф не давал — нравилась она ему…

— Как ваша организация называется?

Вялого мгновенно прошиб пот, он испуганно покосился на дверь и тихо проговорил:

— Значит, вы ничего не знали… О Боже… А мы, дураки, копья ломали. Ну да теперь что уж… Организацией мы называем нашу депутатскую фракцию в Государственной Думе. А шеф — помощник депутата. Самого главного депутата, смекает!

Что-то горячее вдруг зажгло мне пятки, словно земля уже загорелась под моими ногами, и я невольно посмотрела вниз. Впрочем, лично мне было абсолютно все равно, кто совершает преступление, я сама могла любого прижать к ногтю и заставить ответить, невзирая на лица и должности. А вот Родион придерживался другого мнения. Он жил по закону, а закон запрещал трогать депутатов. И вообще, у нас могло быть очень много неприятностей из-за всего этого дурно пахнущего дела. Нас могли просто выселить из офиса или даже посадить, подставив, как чуть не посадили меня вчера. Короче, всей этой государственной махиной нас могли раздавить, как мух, что им и так уже почти удалось. А с другой стороны, овощи и фрукты уже зреют где-то там, на грядках в Туле… И бедная мать еще не знает, что уже нет у нее детей, что сожрала их обоих проклятая Москва и теперь пытается всеми силами отвертеться. И ведь отвертелась бы, не встань на ее пути, как кость в горле, детективное агентство «Частный сыск».

Поняв, что с такой информацией мне самой не совладать, я заспешила домой.

— Как фамилия этого помощника?

— Что, страшно стало? — хмыкнул Вялый, внимательно наблюдая за мной. — Вам все равно ничего не светит. Доказать уже ничего нельзя, трупа нет, свидетелей нет — все шито-крыто. Тебя на первом же перекрестке менты повяжут, а твоего Родиона если еще не нашли, то все равно рано или поздно найдут и прикончат. Им главное, чтобы шум в прессе не поднялся — организацию нельзя компрометировать, скоро перевыборы. Всех, кто что-либо знает об этом, убирают. Как убрали брата этой дурочки. Я уверен, что мамаша уже тоже нечаянно умерла от инфаркта…

— Ну вы и сволочи! — вырвалось из меня.

— А ты думала, — хмыкнул он. — Я же тебе рассказывал о высших интересах. Не людей нужно беречь, а интересы власть имущих. Вокруг них все вертится и на них все держится. Наша организация слишком много бабок потратила на то, чтобы легализоваться в правительстве, и теперь никто не сможет опорочить ее имя: ни вы, ни кто другой. Даже тебе, с твоими уникальными способностями, это не удастся. У них в руках огромная сила…

— Фамилия, — тихо, но твердо напомнила я.

— Что тебе это даст? Не стоит…

Я потянулась рукой с растопыренными пальцами к его мясистым подбородкам, намереваясь вырвать один из них. Он тут же сдался.

— Петков Владимир Степанович.

Все, теперь можно было уходить. Улыбнувшись напоследок, я врезала ему аккурат посередине лба рукояткой пистолета. Вялый увял. Голова его откинулась на спинку стула, и он замер с открытым ртом. Спрыгнув со стола, я пошла к двери. И тут в нее постучали, словно кто-то специально дожидался этого момента.

Не скажу, что сердце мое ушло в пятки, но все же было неприятно от того, что отключила я Вялого в самый неподходящий момент. Еще секундой раньше он мог бы сам ответить и сказать, что все нормально, отправив непрошеных гостей, а теперь я осталась одна с двумя полумертвыми врагами в запертой комнате. А их, здоровых, вооруженных и пьяных, снаружи было несметное число.

— Вялый, вы чего там заперлись?

Это был Ушастый. Голос его заметно повеселел с тех пор, как я слышала его в последний раз. Стук возобновился.

— Эй, Бегемот, вы чего там, умерли, что ли?

Если бы он знал, как недалек от истины.

— Может, они свалили? — спросил незнакомый бас.

— Куда, дура? Да и свет в окне горит. — В голосе Ушастого еще не слышалось подозрительности. Он опять потарабанил.

— Вялый, Бегемот, вы там? Алле, гараж! Мы выпить и пожрать принесли!

Нужно было что-то делать. Не сидеть же мне здесь до скончания века, в конце концов. Я повернула замок и открыла дверь. И о как жестоко я ошиблась! Там было не двое, как я ожидала, а целых четверо парней. Около двери стояли Ушастый и еще один мордоворот в черной борцовской майке, с горами мышц и небритой физиономией. Глазки у них поблескивали. Ушастый сжимал в руках бутылку водки, борец — стаканы, а двое других, таких же крепких, накачанных и веселых, держали подносы, на которых стояли тарелки, накрытые бумажными салфетками и источающие аппетитные запахи. Вот это сервис!

— Привет, — сказала я, улыбаясь и пряча пистолет за спину.

— А где Бегемот? — растерянно спросил Ушастый, заглядывая мне за спину.

— Он с Вялым в дочки-матери играет, — и я проскользнула мимо него в узкий коридор.

— Во что играет? — не понял другой.

Но мне уже было не до шуток. Отскочив в сторону и наставив на них пистолет, я скомандовала:

— Заходите внутрь! Живо! И не дергайтесь.

Трое недоуменно переглянулись, а один из тех, что держал поднос, тупо спросил:

— Ушастый, я это вижу или мне снится?

Подняв дуло кверху, я выстрелила в потолок и крикнула:

— Марш в комнату, ублюдки!

Грохот заложил уши, сверху посыпалась штукатурка, бандиты втянули головы в плечи и стали быстро просачиваться в кабинет. Я даже сама удивилась, как быстро и ловко у меня все это вышло. Закрыв дверь, я разбила пожарный щит, вытащила лом и приперла ее снаружи — по крайней мере на четверых будет меньше. Я понимала, что на выстрел сейчас сбегутся, да и эти не станут просто так сидеть, а позовут на помощь, поэтому бросилась по коридору мимо закрытых дверей к лестнице. Но, добежав до поворота, услышала впереди крики и топот, а потом увидела, как со стороны лестницы в коридор вбегают парни с пистолетами. И повернула обратно. Деваться в этом тесном пространстве было практически некуда, устраивать здесь перестрелку с одной обоймой было бессмысленно. Я стремительно приближалась к концу коридора, сердце бешено стучало в груди, мысли путались, и я не видела никакого выхода. Тупик. Неожиданно справа показался еще один поворот, я нырнула туда и почти сразу же увидела выход. Он маячил в конце этого коридорчика в виде спасительного окна. Видимо, на роду мне было написано сигать этой весной сквозь окна со второго этажа. Только на этот раз не было никого, кем бы можно было разбить стекло, чтобы самой не порезать свое драгоценное тело. Недолго думая, я на бегу всадила в окно две пули. Стекло разлетелось вдребезги, и я без остановки, не зная, куда и что меня там ждет, сиганула вперед головой в образовавшуюся брешь. В темноту…