Наталья Корнилова - Одна против всех

— Если эти люди на самом деле высокопоставленные чиновники, то мы не оставим от них камня на камне. Мне плевать, чем они там занимаются в свободное от основной работы время, но свои кресла они потеряют. А без них они никому не нужны, урки их сами же и уберут, потому что они слишком много знают.

— И как ты собираешься это сделать?

— Ты нам в этом поможешь. Сегодня вечером, когда Мария поедет на дачу…

— Босс, — простонала я, — вы уверены, что я должна туда ехать? Там ведь уже не отвертишься, придется вступать в контакт…

— Никуда тебе вступать не придется, — отмахнулся Родион. — Скажешь, что у тебя женские дела начались. В конце концов, там будут и другие, и потом, им будет не до вас — они, насколько я понял, собираются делить империю Завряжного. А девочки им нужны просто для блезира, чтобы не изменять традиции, так сказать.

— Вы уверены? — с сомнением спросила я.

— Абсолютно. Ты меня знаешь, Мария, я слов на ветер не бросаю.

— Да уж, — вздохнула я и смирилась с неизбежным.

— Мало того, — продолжал босс. — Мы снабдим тебя микроскопическими видеокамерами с передатчиком для скрытой съемки. Я как раз две недели назад приобрел парочку таких на всякий случай. Ничем не отличишь от пуговицы. Правда, черно-белое изображение, но для наших целей сойдет и такое.

— Ну ты даешь, Родион, — восхищенно выдохнул Шура. — А если ее поймают?

Босс задумался, потом неуверенно проговорил:

— Не поймают. Не должны по крайней мере. Мы с тобой, Шура, будем сидеть за забором и записывать все, что она будет снимать. Радиус действия передатчика полкилометра. Если увидим, что с ней что-то не так, то сразу поднимем шум и отвлечем внимание, чтобы она смогла сбежать. И тебе придется сделать несколько общих снимков этой дачи, так что возьмешь аппаратуру.

— Ты хоть представляешь, какая там должна быть охрана? — не унимался Шура. — Нас в две секунды вычислят, достанут из-под забора и повяжут, как котят.

— А мы так замаскируемся, что не вычислят, — не уступал босс. — И вообще, если мы не получим доказательств того, как мило проводят время наши чиновники из министерств, то никогда не сможем их свалить. У нас ведь нет фактов их преступной деятельности, верно? Значит, будем бить с другой, доступной нам, стороны. Для нас главное, чтобы преступники не стояли у власти.

— А как же Лысый? — напомнила я. — О нем вы уже забыли?

— Лысый — это пешка, — поморщился босс. — Если я правильно понял, он просто поставляет живой товар для высокопоставленных лиц. Это его бизнес, он этим живет и без этого никому не нужен. Скорее всего его прикормил этот Завряжный, и теперь, когда он мертв, у Лысого очень шаткое положение. С ним мы разберемся одним махом. Но потом.

— Вы хоть представляете себе, как я там буду выглядеть с этими пуговицами-камерами? — спросила я, ибо сама этого представить не могла, как ни пыталась.

— Нормально будешь выглядеть, — пожал плечами босс. — Одну пуговицу пришпилим тебе на платье, а другую на трусики — вы ведь наверняка в сауну пойдете…

— В сауну, Родион, ходят без трусиков, — тоскливо произнес Шура. — Разве что приделать ей эту штуку вместо пупка…

— А она пойдет в трусиках, — упрямо заявил босс. — У нее ведь дела, забыл?

— Ах, ну да…

— То-то же, — он посмотрел на меня. — У тебя есть трусики с пуговицами?

— Издеваетесь? Только на одном из купальников, кажется, есть что-то похожее.

— Отлично, наденешь купальник, — босс довольно потер руки. — Все, не будем терять времени, его и так у нас нет. Шура, вези меня в контору, а ты, Мария, подбирай гардероб с пуговицами и готовь нитки с иголкой.

— А если они позвонят?

Босс посмотрел на часы.

— Не позвонят. Все министерства работают до шести, а сейчас только три. Не думаю, чтобы они проворачивали свои темные делишки в рабочее время, иначе бы их давно выгнали с работы. И не вешай нос, Мария!

Легко сказать, не вешай нос. Сидя в мчащейся по Рублевскому шоссе машине, я мечтала о том, чтобы нам попалось такое дело, где уже не я, а Родион должен был бы рисковать своей шкурой, отправившись в самое пекло. Например, понадобилось бы нам накрыть банду гомосексуалистов. Красота! Боссу пришлось бы в нее внедряться, да причем так, чтобы никто не догадался, что он не голубой. Вот тогда бы я на него посмотрела! Эх, мечты, мечты, где ваша сладость…

Я теснилась на заднем сиденье вместе с еще тремя проститутками поневоле, довольно красивыми и стройными девушками: черноволосой Викой, белобрысой Юлей и шатенкой Ириной. Говорить нам особо было не о чем, поэтому, познакомившись в самом начале, всю оставшуюся дорогу мы молчали. Мне не терпелось расспросить их, как они докатились до такой жизни и что теперь испытывают, но впереди сидели водитель с охранником, и я не рискнула. Верхняя пуговица моего платья несколько отличалась от остальных, но в целом не очень сильно нарушала общую гармонию стиля. В конце концов, кому какое дело до моих пуговиц? Какие хочу, такие и ношу. Захочу и пришью себе все разные. Трусики от купальника тоже были переделаны в том смысле, что имеющуюся посередине пуговицу пришлось заменить на видеокамеру. При этом трусики были ярко-зеленые, а пуговица-камера — темно-коричневая и смотрелась там, как седло на корове. Но босс с Шурой в один голос заверили меня, что это последний писк моды и что теперь все бегут от традиционных, классических стилей в одежде. Я, как дура, поверила и теперь сидела и тряслась от мысли, что будет, если кому-то придет в голову рассмотреть эти пуговицы поближе. Помимо того, что эти микроскопические аппараты фиксировали изображение, они еще и записывали звук, что в случае удачи позволило бы нам иметь аудиокассету с голосами этих преступников от власти. Босс с Шурой, нагруженные записывающей аппаратурой с видеомонитором, ехали где-то сзади, и ощущение их близости придавало мне сил и уверенности. Уж кто-кто, а босс меня в беде не оставит.

Промчавшись без остановок километров сорок, мы свернули налево и въехали в лес. За деревьями замелькали окруженные заборами силуэты особняков, воздух стал заметно чище и насыщеннее, запахло хвоей. Я вдруг вспомнила, что уже сто лет не ходила за грибами. Попетляв по узкой бетонной дороге минут пятнадцать, мы подъехали к зеленым железным воротам, в обе стороны от которых отходили бетонные плиты высокого забора с неизменной колючей проволокой наверху. Из калитки вышел милиционер в бронежилете с «АКС-47» наперевес, приблизился к окошку водителя, заглянул внутрь, удовлетворенно кивнул и снова скрылся в калитке. Ворота начали со скрежетом отъезжать в сторону, открывая нам вид на приусадебный участок. Там не было ни грядок, ни клумб — одни только деревья и кустарники, за которыми давно никто не ухаживал. Когда мы проехали по дорожке с пару сотен метров, показался трехэтажный кирпичный особняк. Вокруг него все было ухожено, зеленели газоны, пестрели клумбы, справа виднелся круглый бассейн с голубой водой, рядом стояли белые пластмассовые шезлонги. Нас почему-то никто не встречал. Машина остановилась у входа, охранник вышел, открыл нам дверь, мы выбрались из салона и испуганной стайкой сгрудились на большом крыльце.