Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

Будучи первым лицом в городской иерархии, он считал себя вправе демонстрировать легкое раздражение. Но только до той черты, до которой позволялось.

– Да, я видел, вы были немного заняты, – согласился Никита. – Просто хотел с вами познакомиться и составить о вас предварительное мнение.

– Это еще зачем?

– У нашего агента есть сообщник. Либо гражданский, либо военный. У сообщника есть рация, которую он возит на машине. Это человек, которого все знают, он не боится, что его обыщут.

Попович удивлялся себе.

«Что за раздражение меня взяло? Почему наехал на человека, который вправе жаловаться в высокие инстанции? Что я знаю про него?»

Микульчик побагровел и выдал:

– Товарищ майор, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Откуда эти дикие предположения? Меня на этот пост назначил лично товарищ Васюковский, второй секретарь компартии Белоруссии!

Никита подозревал, что товарищ Васюковский просто подмахнул бумажку, улегшуюся к нему на стол.

– Вы нервничаете? – спросил он. – Я всего лишь озвучиваю факты, на основании которых ведется расследование. А вы принимаете их на свой счет. Не надо гневаться, Василий Миронович. Вы же не чувствуете за собой никакой вины, не так ли? Будьте спокойны, на вас люди смотрят. Надеюсь, у вас большой опыт партийной работы?

Он уныло вслушивался в монолог недовольного человека. Квашнин не ошибся. Этот мелкий партийный функционер не воевал, не партизанил. Жил и работал в уральском городке Топазное, славном своими металлургическими комбинатами. До войны трудился мастером, начальником цеха, перешел в партком, оттуда – в районный комитет ВКП (б), где недолго пробыл инструктором, а потом стал расти.

Внешность обманчива. Товарищу Микульчику было только сорок пять лет. На войну он не попал в связи с болезнью почек. Его вновь перевели на завод. Он командовал бабами, оттого, видать, и считал, что должен быть всюду ими обласкан. Проживал на Троицкой улице, в бывшей горкомовской гостинице. Занимал несколько комнат, которые охраняли милиционеры Гапонова.

Машиной он пользовался, но сам не водил. У него шофер имелся. Какая машина? Обычный трофейный «Опель» с откидным верхом.

Попович выразительно мотнул головой и проговорил:

– Вы, конечно же, убеждали эту милую женщину вступить в партию?

– Ее не надо убеждать, – заявил секретарь. – Она уже кандидат в члены ВКП (б). Это Дарья Алексеевна Меркушина, старший лейтенант, временно исполняет обязанности начальника медицинской службы. Была заместителем, но капитан Магнитская слегла с острым воспалением легких, и сейчас за ее здоровье борются врачи центральной районной больницы. Дарья Алексеевна молодец, она справляется.

С секретарем партийной организации было скучно. Много пафоса, ужимок. Но в нем отсутствовала та божья искра, что зовет людей на свершения, поднимает в атаку, заставляет лезть в шахту и молотить три нормы за смену.

Майор отпустил секретаря, когда тот начал выказывать признаки нетерпения. Тот засеменил к автомобилю, дожидавшемуся его на другой стороне дороги.

Подъехала пустая санитарная машина, встала задом к крыльцу. Люди в белых халатах вынесли раненого, погрузили в машину. За ними вышла та самая женщина, наблюдала за погрузкой, держась за отвороты расстегнутого халата.

– Михалыч, неужели нельзя осторожнее? – возмущалась она. – Ему же больно.

– Если больно, значит, живой. Ничего, Дарья Алексеевна, доедет, не фарфоровый, – пробурчал пожилой, но крепкий санитар.

Дверцы захлопнулись, машина отчалила.

– Надеюсь, не в последний путь? – нескладно пошутил Попович.

Женщина быстро повернулась.

– А, это вы… – Она опустила глаза, потом быстро вскинула их, посмотрела на осанистого офицера. – Капитан Ахромеев, осколочное ранение в ногу, шел на поправку и вдруг начал стремительно слепнуть. На пустом месте, буквально за три дня. Не можем найти причину, в штате нет дипломированного окулиста. Сейчас больной различает только силуэты, и то смутно. Потерю зрения сопровождает острая боль в височной доле черепа. Отправили в район со всеми документами. Там есть пожилая женщина-окулист, пусть посмотрит.

– А вы учились на…

– Я окончила Второй Ленинградский медицинский институт в тридцать седьмом году. Училась на терапевтическом отделении.

– Тогда вы должны владеть познаниями практически во всех областях медицины, – пошутил Попович.

– Неглубокими, заметим, познаниями, – сказала докторша. – Со случаем капитана Ахромеева никогда не сталкивалась. Я полтора года после института работала по специальности оториноларингология.

– Я такое даже не выговорю.

– Если по-простому, ухо-горло-нос. Еще проще – лор. А вы тоже где-то учились?

– Мы все учились понемногу. – Никита меланхолично вздохнул. – Чему-нибудь и как-нибудь.

– Так воспитаньем, слава богу… – Молодая женщина выжидающе посмотрела на него.

– У нас немудрено блеснуть, – не без гордости закончил Попович.

Оба засмеялись.

– Ну, слава богу, – сказала женщина. – Вы не безнадежны.

– Военное училище окончил, – сообщил Никита. – Не знаю, как в других, но в нашем выпускали исключительно образованных и одаренных офицеров. Попович Никита. – Он протянул руку.

Женщина зарделась. Она смотрела на него доброжелательно и все же с какой-то затаенной опаской.

– Я Даша… простите, Дарья Алексеевна Меркушина, временно исполняю обязанности начальника медслужбы полка. – От нее исходил приятный запах, что-то от лаванды, жасмина, розы, не сильный, но очень выразительный, цепляющий.

– Мне даже несколько стыдно. Не поверите, Даша, но до текущего часа я даже не подозревал о вашем существовании. Хотя практически весь день общаюсь с людьми.

– Это очень удивительно, – согласилась Даша. – Все офицеры полка об этом знают, только вы не в курсе.

– Прохода не дают? – догадался Попович. – И не только офицеры. Вон какими глазами на вас товарищ Микульчик смотрит. Похоже, он сегодня намеревался тряхнуть стариной.

– Да, Василий Миронович очень настойчивый. – Даша вздохнула. – Нет, я неправильно выразилась. Он назойливый. Занятой человек, постоянно в разъездах, а как найдет свободную минутку, так сразу в госпиталь и круги нарезает, прохода не дает. А как его прогонишь? Первый секретарь, как-никак… Ой, не оборачивайтесь, пожалуйста, – вдруг прошептала Даша. – У вас за спиной еще один мой кавалер. Это капитан Квашнин из штаба полка. Боже правый, этот человек еще назойливее Василия Мироновича!

Все же Попович обернулся. Капитан Квашнин вывернул из-за угла и шагал к госпиталю, помахивая сеткой с бумажными свертками. Видимо, решил подкормить понравившуюся ему женщину. А теперь встал, как лошадь перед барьером, и начал пятиться за фонарный столб.