Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

К семи вечера машина остановилась перед пунктом обмена валюты — одним из немногих в этом городке. Молодой человек, похожий на бычка, остался в салоне, а Сникерс и Прокоп вальяжно проследовали внутрь. Мигнули менту-охраннику — тот мигом вымел на улицу какую-то посетительницу, повесил на дверь табличку «Технологический перерыв». А Сникерс, вывалив перед кассиршей груду уже рассортированных по номиналам банкнот и полкилограмма металлической мелочи, спросил коротко:

— Деньги, как заказывали, приготовила?

— Да, — ответила молоденькая кассирша, стараясь не встречаться с бандитами взглядом.

— Меняй на все.

И уже спустя минут пятнадцать «Форд-Скорпио» медленно отъезжал от обменки.

— Ну что, теперь к Злому? — спросил Прокоп.

— Ага, — рассеянно произнес Сникерс.

— Сколько сегодня?

— Пять девятьсот шестьдесят пять и еще цыгане должны остались.

— Мда-а-а…

— А морда у Злого не треснет? — осведомился молодой человек, похожий на бычка.

— А ты, Антип, об этом у него сам спроси, — последовал дружеский совет.

Видимо, сумма еженедельных доходов главбандита городка Васи Злобина настолько заняла Антипа, что последующие несколько минут он молчал, прикидывая в уме доходы старшого.

— Это шесть «косарей» в неделю только мы возим… Двадцать четыре штуки в месяц. Минус семь на круг в месяц нам отстегивает, минус на общак, минус ментам и исполкому, минус вроде бы кому-то на Москву отдает…

— И еще две бригады вроде нашей, — Кривого и Толстого, автосервис и гостиницы крутят, — напомнил Сникерс, поправляя лежавшие во внутреннем кармане деньги. — Нормальные пацаны, но молодые, больше двух штук в неделю пока не имеют.

— Ах-х-хренеть можно! — протянул Антип завистливо. — И зачем ему столько? Мы как мальчики по рынкам мотаемся, с барыгами этими трем, уродов безногих воспитываем, а он в тепле, бля, нежится и ни хрена не делает… Почему оно так бывает? А, Жора?

— Вот давай мы сейчас к ниму подъедем, ты и спросишь, зачем и почему, — со скрытым сочувствием предложил Сникерс, — а потом нам расскажешь… Если Вася тебя живым отпустит.

Свернув с главной улицы города, «Форд» неторопливо покатил по мрачноватому переулку и, попетляв по двору, остановился перед дверью подъезда.

Выйдя из машины, Прокоп задрал голову, взглянул на освещенные окна.

— Дома, — произнес он, оборачиваясь к Сникерсу. — Вон, свет горит… Вместе пойдем или как?

— Да ладно, пацаны, сидите, я сам… Минут через пятнадцать буду.

И, подавив в себе тяжелый безотчетный вздох, направился к двери подъезда…

Чем старше становится человек, тем больше любит он сравнения и параллели. И чем шире кругозор такого человека, тем эти сравнения неожиданней…

Например, карты. Обыкновенная пикетная, или малая, колода для классического преферанса, четыре масти, тридцать две карты.

Картинки, циферки, символы, но, если вдуматься, — очень показательная микромодель мира. Строгая иерархия в цветах, в мастях, в их старшинстве: трефы старше пик, но младше бубей и червей. Четыре масти — как четыре стороны света. Строгая иерархическая последовательность (хоть в большой колоде, хоть в обычной, на тридцать шесть карт, хоть в пикетной): семь, восемь, девять, но после десяти карты имеют уже не скучную арифметическую нумерацию, а собственные имена: валет, дама, король, туз…

Есть еще, правда, и непредсказуемый джокер, но не во всех играх.

Наверное, именно потому и не любят карты почти все церкви, все религии мира, называя колоду «библией дьявола»; слишком очевидные аналогии — вместе все карты или все люди, когда собраны в колоду или в общество, могут служить исходным материалом для какой угодно игры: от пролетарского «дурачка» до аристократического преферанса, от любимых блатными «триньки», «тэрца» и «секи» до старомодного пасьянса или классического цыганского гадания.

Василий Николаевич Злобин, более известный в городке как Злой, любил игры, построенные не столько на глупом везении, сколько на умении просчитывать несколько ходов вперед — прежде всего за партнера. Правда, и колоду можно подтасовать, сделать крапленой, но он, Вася Злобин, никогда не практиковал подобные вещи.

Да и зачем?

К своим сорока двум годам заслуженный мастер спорта по вольной борьбе, победитель многочисленных международных олимпиад и всемирных чемпионатов, а ныне главбандит городка Василий Николаевич Злобин достиг всего или почти всего, о чем можно мечтать в нищем районном центре.

Деньги?

По местным меркам, денег у Злого было так много, что даже он, человек обстоятельный, иногда забывал, сколько же именно. Если уж для тебя стодолларовая бумажка — не богатство Шахерезады, а обыкновенная разменная купюра, и если таких бумажек у тебя все прибывает и прибывает, то беспокоиться о будущем нечего.

Имя?

Имя его внушало в городе страх. Плюс — многочисленные спортивные титулы (о последнем свидетельствовала коллекция кубков, медалей и грамот, расставленных за стеклами серванта). Плюс — ежегодное поздравление с днем рождения из Спорткомитета РФ. Плюс — фотография на стенде в городском саду «Лучшие люди нашего города». Плюс, что куда важней, — авторитет среди московских мафиози уровня выше среднего…

Положение в обществе?

О каком обществе в этом городке можно было говорить? Взяточники-менты, алкоголики из мэрии, проходимцы из налоговой — все эти люди, не говоря уже о прочем быдле, трепетали перед Злобиным.

Бабы?

За свою жизнь Злой поимел их слишком много, чтобы остановить выбор хотя бы на одной. Как правило, женщины попадались ему жадные, глупые, истеричные и неразвитые. Василий Николаевич их откровенно презирал — других эмоций эти твари не вызывали. И потому общение с бабами сводилось к нехитрому физиологическому процессу, эдакому незамысловатому освобождению организма от излишков спермы…

Уважение в собственных глазах?

Василию Николаевичу было за что себя уважать. Провинциал Злобин всегда стремился, чтобы у него «все было как у людей». Применительно к этому городку — «как у московских пацанов». И внешне он, мафиози местного масштаба, ничем не отличался от преуспевающего московского гангстера, каковыми их обычно представляют по книгам и фильмам: агрессивного вида джип «Шевроле-Тахо» (до этого был «шестисотый»), роскошная стометровая квартира в сталинском доме, со стеклопакетами, навесными потолками и подогревом полов, ежегодные поездки на модные забугорные курорты…

И единственное, что действительно беспокоило Злого, так это неумолимое старение. Нет, не стариковские немощи пугали бывшего заслуженного мастера спорта в тяжелой весовой категории, а естественное сужение горизонта и потеря широты мышления. И, наверное, потому он так любил преферанс. Именно эта игра давала возможность проводить параллели, делая сравнения достоинства карт и удельного веса игроков.