Виктор Иванников - Чужбина

— Можете спокойно говорить, никто вам не помешает, гарантирую. Ну, а насчет заказа, — я позабочусь лично. Не возражаете?

Полковник пожал плечами и вопросительно посмотрел на гостя. Конрад тоже пожал плечами.

— Полностью доверяю Вашему вкусу и знанию, уважаемый Максим Игнатьевич.

— Вот и отлично, договорились.

Вскоре две средних лет дамы принялись накрывать стол. Дождавшись, когда первая волна суеты вокруг их стола стихнет, Сергей Миронович наполнил бокалы водкой, посмотрев на свет сквозь свой, затем внимательным взглядом окинул гостя, покачал головой, вздохнул:

— Да-а, досталось мужику. За встречу!

Они выпили, закусили. Полковник взял инициативу разговора в свои руки.

— Конрад Вильгельмович, я в курсе нынешнего положения, знаю о работе Степана Степановича и Никиты, и Вашей, конечно, не в деталях, но вполне достаточно. Меня интересует, когда Вы планируете закончить Ваше переоформление Центра и через какое времени собираетесь покинуть Родину?

Конрад помрачнел, но твердо ответил:

— Покидать, как Вы сказали, Родину я не собираюсь. Просто действовать теперь буду из-за рубежа, по вполне понятным соображениям. К сожалению, я не вижу возможности изменения нынешних, чисто гангстерских способов ведения бизнеса в моей стране. Прошу, Сергей Миронович, это учесть на будущее. Что же касается сроков, то по моим, пока предварительным оценкам, реорганизация в целом должна завершиться через пару, от силы тройку дней. Через день после этого мы с Клаусом, теперь он номинальный управитель Центра, отбудем в Вену. Жену планирую забрать, с учетом обстановки и завершения дел уже в Вене, дня через два-три после моего отъезда.

— Извините, Конрад Вильгельмович, за неаккуратное выражение, я Вас ни сколько не хотел обидеть, и я рад тому, что Родина у Вас одна, что Вы ее не отождествляете с тем, во что превратили нашу страну… Пойдем далее. Весь этот сложный период по Вашим прикидкам должен завершиться в течении недели. Я так понимаю, Вам эту неделю придется отслеживать обстановку и вокруг Центра, и вокруг Вас, Вашей жены, правильно?

— В пределах разумного. Сергей Миронович. У меня сложилось впе чатление, что Фармакологу сейчас не до меня лично и моего Центра, что же касается других бизнесменов нашей отрасли, то мне представляется, вряд ли они чего-нибудь станут предпринимать. Ведь это уже фирма Австрии, а всякие принятые у нас наскоки в этой стране принято защищать по международным правилам и законам. Вступать в борьбу с ними нынешняя власть однозначно не захочет и не позволит никому.

— Вот Вы как думаете?

— Да-а, я именно так оцениваю ситуацию. Но, конечно, поберечься все-таки надо. Неадекватных, выросших из криминала бизнесменов в стране полно, если не подавляющее большинство. Поэтому я договорился со Степаном Степановичем по этому вопросу, правда, без Фармаколога. Ему сейчас при любом раскладе не до меня, к тому же я теперь подданный другой страны, а это чревато даже для него.

Полковник покачал головой:

— Плохо Вы этих, как правильно сказали, молодчиков, выросших из криминала и тени, знаете. Он с выбитым клыком, побитой рожей еще не сдался, а злоба, ярость — не лучший советник, ресурсов него еще полно, а это, с учетом его устойчивых связей с рядом ОПГ, немаловажный фактор для беспокойства, поверьте мне, я знаю, что говорю.

— Сергей Миронович, говорите прямо, что по-Вашему я должен делать?

— Ну, во-первых, не быть таким оптимистичным, борьба еще не окончена. Это раз. Предпринять необходимые меры предосторожности и защиты — это два. Все-таки попытайтесь как-то отследить телодвижения этого зверя — это три. Запустить компромат на него, его прошлое — это четыре. Чем я могу Вам помочь. Полагаю, двумя способами: подготовить подборку компрометирующего материала с оценкой поведения Фармаколога. По первому — компромат следует опубликовать в солидной прессе за рубежом. В этом Вам вполне может помочь Степан Степанович, у него еще от прошлой деятельности сохранились в ряде стран важные связи. По второму — следствие по двум возбужденным делам, касающимся Фармаколога, все еще продолжается. Его покровителям задавить их не удалось. Они, эти деятели, наткнулись на противодействия покровителей конкурентов, а те посчитали — момент вполне подходящий для срезывания с него жирка. Сам понимаешь, когда «следаки» могут вот-вот наткнуться на следы, ведущие к нему лично, особенно-то не повыпендриваешься. К тому же до него стало доходить, что он в какой-то мере распоясался, когда принимал решение, так сказать, превысил грань осторожности. С этими группами у меня отличный контакт, ведь я тоже задействован, пусть и в группе, казалось бы, не имеющей связи с ними. Но формально у меня есть повод взаимодействия с ними.

— Я Вас понял, Сергей Миронович. Как мы можем с Вами договориться? О какой сумме идет речь?

— Давайте, Конрад Вильгельмович, договоримся так. Компрометирующие материалы собирал не только я один. Им придется заплатить. Возможно, за помощь Степан Степановича тоже надо заплатить, но тут придется договариваться самому. Теперь по второму вопросу: сам понимаешь, парни, которые ведут следствие, к сожалению, не богаты. Это не сытые страны, кои кормят своих охранителей закона вполне достаточно. Вот им-то нужно будет помочь. В каком размере, сейчас я сказать не могу. Мне надо будет, если Вас это заинтересует, уточнить. При следующей встрече сообщу.

— Понятно, но как Вы оцениваете свое участие?

Сергей Миронович сверкнул глазами и тихо, но внушительно произнес:

— У меня с этой мразью свои счеты. Дочь моего друга погибла от лекарств этой сволочи. Угробить его, или посадить, или разорить — вот мое вознаграждение. Когда его посадят или оберут, тогда и будет уже окончательный расчет, но уже моего друга — лично!

Они еще поговорили, Конрад рассказал о состоянии своей жены, ходе ее лечения. На этом и расстались.

Сразу же направился в клинику. Там все было по-прежнему. Они вдвоем погуляли. Аня стала интересоваться делами в Центре, планами на будущее. Конрад осторожно, в общих чертах, обрисовал ситуацию, высказав свое мнение и мнение тех, кто ему помог. Самое главное — это то, что страшное они пережили, и им уже предстоит новая жизнь, в более безопасных, более комфортных условиях. Аня внимательно слушала его. Глядя ей в глаза, он отчетливо понимал: она постепенно «берет себя в руки», старается изо всех сил стать прежней, спутницей по тому жизненному пути, который им отмерил Всевышний, и не просто спутницей, а соучастницей всех начинаний, дел, настоящей помощницей. Он тут же расцеловал её, осознав это, чего с ним уже давным-давно не было. И Аня поняла. Взяв его за руку, глядя ему в глаза, твердо сказала: