Виктор Иванников - Чужбина

— До скорой встречи, родной, я буду очень ждать этой встречи. Не беспокойся за меня. Я сильная.

Елена Семеновна увела ее. Он еще постоял недолго, смотря ей вслед, и сам направился в кабинет хозяина клиники, вытащив предварительно из багажника машины два пакета. Аркадий Сигизмуднович был вместе с Иосифом Александровичем. Он сразу же объявил:

— Деньги поступили на счет. Я тут подготовил для Вас рекомендательное письмо к коллеге Штауфбергу Карлу Адольфовичу он владелец клиники, в которой долечивают женщин с психологическими травмами. Она очень известна, специалисты там высококлассные, условия очень и очень неплохие. Вы будете, уверяю Вас, довольны. Свяжитесь с ним, подъедете и все решите. Он порядочный, уважаемый в мире специалист.

Далее говорил уже Иосиф Александрович:

— Я подготовил соответствующую выписку, где подробно изложено, какие процедуры Ваша жена проходила, сколько их, какие лекарства принимала и в каких дозах. В ней есть и мое заключение, и рекомендации. Покажете герру Карлу Адольфовичу. Он знает обо мне, мы не раз с ним встречались.

Конрад извинился, что не может больше уделить им времени, так как вскоре должен ехать в аэропорт, поблагодарил их за отличное отношение к Ане, их высший профессионализм и вручил им по пакету с венскими сувенирами. Раскрыв пакеты, они оба ахнули, принялись уже сами его благодарить. Но он прервал это приятное словоизвержение, пожал им руки и уехал. У его машины уже стояла машина Фридриха, в ней также был и Клаус. Конрад попросил Фридриха пересесть к нему. В дороге объяснил: у него в кабинете в стенке развешена одежда, стоит обувь Ани, на полке лежит белье. Все упаковано, там же в нескольких пакетах разные сувениры, которые Аня собирается раздать обслуживающему персоналу. В отдельном пакете еда, питье и принадлежности для дороги. Не перепутай. Передашь лично Ане. Она сама разберется. За день до её отъезда свяжись с Никитой, номер ты его должен знать наизусть, передашь время отъезда, номер поезда, вагона и купе.

Слушая этот сбивчивый, горестный рассказ Анны и невольно дополняя его своими, уже четкими, ясными знаниями о власти, порожденном ею режиме, Войцех вновь ощутил яростный «стук пепла в своем сердце». Ненависть к этим, решившим, что им теперь «море по колено», они теперь хозяева страны, а народ — это просто быдло, волною окатила его. У него было сильнейшее желание выйти на первой же станции, вернуться и собственными руками раздавить эту гадину, этого урода, это ничтожество, не способное создать чего-нибудь ценное, нужное, а не пакостное. Но, сквозь эту ненависть, в его мысли пробилась и та, которая говорила о данной им клятве исполнить завещание их учителя, наставника, а оно отныне для него было священным. Скрипнув зубами, попытался овладеть собой. И еще, помимо ненависти, в нем возникло чувство радости, гордости за то, что в его стране на фоне многочисленных мерзавцев есть и такие люди, как Конрад и Анхен, Сергей Миронович, Никита и Степан Степанович. Пока они есть — страна не сдастся, не погибнет. И их не единицы, он на собственном опыте знал это. Традиции истинно русского купечества в ведении промышленно-финансового хозяйства не умерли! Не удалось это сделать Советской власти, не удастся и этим квислингам, захватившим власть. Это в крови народа, оно основано на вековых его традициях, оно не подвластно времени. Что бы ни было, какие бы власти не приходили, а русские Морозовы, Рябушинские, Путиловы все равно объявится, и их ряды будут только множиться. Жаль, что на первом этапе появления этой волны они, эти истинные деловые русские люди — единичны. Но они есть — это Войцех точно знал: и Хомяков Петр Васильевич, и Сергей, и Илья, да и тот же Мордашевский, сумевший организовать более-менее достойный уровень жизни своих работников, а вот и еще Конрад с Аней. А о скольких он только слышал. Жаль, что им приходится жить и работать в этой, сродни «Дикому Западу», среде с ее бесчеловечными, чуждыми русскому народу законами, привнесенными на его Родину заботливыми заокеанскими кукловодами. Но ведь и в этой среде есть люди, которые не продали свою совесть и честь, и они могут прийти на помощь. Вон Конрад, что бы с ним и его женой произошло, что бы сделал с ними этот урод — Грымзалов, если бы на помощь не пришли Сергей Миронович, Никита и Степан Степанович. А ведь таких немало в стране. Прав был их наставник, утверждавший, что мерзавцев не так уж и много. Да… обманутых, одураченных пришедшими к власти и сладкоголосопоющих о демократии, капиталистическом рае — полно, но ведь наша страна испокон веков славилась умелыми, трезвомыслящими… Да… да, это так, чего бы не клеветали забугорные писаки о русском поголовном пьянстве и «недоумках». И надо обязательно их узнавать, опираться на них, помогать им всеми мерами, ибо они опора, единственная, как правило, у потомков Морозовых, Рябушинских и Путиловых. Они должны в одиночку противостоять этим тварям, нацепившими на себя фрак бизнесмена. И им, в частности Конраду, в этом вопросе надо помочь, тем более что он, Войцех, знает, с кем нужно воссоединить его — с Петром Васильевичем! Вот к кому нужно его направить. Тот обязательно найдет возможность помочь, обезопасить и развить задумки Конрада. У него есть опыт в этом — тому свидетельство успехи Ильи и Сергея.

Внезапно Анна по-детски прикрыла свой рот, испуганно глядя Войцеху в глаза, сказала:

— Господи, что я делаю. Ведь Конрад же предупреждал меня… Никому не говорить… А я… первому встречному почти все выложила…

Войцех «твердо» заверил:

— Анна, мне можно было сказать. Жаль, что я раньше об этом не слышал, а то этот негодяй уже бы давно получил по заслугам. Не беспокойтесь, о сказанном Вами от меня не услышит никто! А Вашему мужу я постараюсь помочь. Верьте моему слову.

— В это время в замке двери что-то «скрежетнуло», она с легким стуком отодвинулась. В дверь проскользнул одетый в черную куртку, черные брюки, в темный берет гибкий, худощавый мужчина. За ним протиснулся еще один — типичный вышибала. Он тут же задвинул за собою дверь. Скользнувшая в купе темная личность сделала шаг, расставив ноги на полу покачивающегося вагона и, уставившись в упор на Войцеха, прошипела:

— Ты, мужик, выйди отсюда… У нас есть разговор до этой дамы.

Шипя это, он стоял, покачиваясь, а вместе с тем качалась и его правая рука, в которой был крепко, профессионально зажат пистолет, в другой руке тоже что-то было. Стоящий за ним «вышибала» многозначительно помахивал битой. В голове Войцеха молниеносно промелькнула мысль — отморозки Грымзалова! Значит, все еще не успокоился, мразь, все пытается укусить своей отравленной пастью, вместо зализывания ран! Ну что же, тогда получи, сволочь! Поза, в которой его застали эти бандиты, была неудобна для атаки. Поэтому, мгновенно сориентировавшись, принялся испуганно «канючить» на ломанном русском: