Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

Вся страна в течении полугода наблюдала большой процесс, где обвиняемыми проходили несколько сот человек. Террористов, их пособников судили строго и скрупулезно. Многие опасались, что это будет судилище, на котором невинно пострадавших «щепок» окажется больше самого «леса».

Вышло не так. Среди людей в клетках мы могли заметить и Ильяса, и людей, на которых вышли с помощью Светищева. Вне клеток сидел Рустам. Как мы помним, он в течении всего расследования находился под подпиской о невыезде. Его судьба интересовала Мариам. Считая себя частично виновной, она пыталась принимать участие в его судьбе и делала это весьма удачно с помощью мужа.

Начали они с того, что дали показания, выступив со стороны его зашиты. Там же были показания и Державы, и Бузыкина, и даже отца Филофея.

По-иному обстояло дело с Ильясом. Приговор был жестким, но справедливым. Ему плюс еще двадцати восьми «террористам» пришлось отправиться в лагерь особого режима до конца жизни. Были предложения, в порядке исключения, заменить им приговор на расстрел, но мы, как-то пропустили, чем закончилось дело в Верховном суде, поэтому предполагать не станем, суть и так понятна…

Что касается Рустама Ахмаева, за него просили люди из структур, которым он помог, предупредив о планируемом нападении, он же спас также Арона Карловича. Отделался условным сроком в девять лет, да передан на поруки людям, особенно за него заступавшихся.

Из троих защитников оставались только Светищевы. Жизнь их наладилась. Каждое утро, просыпаясь в объятиях любимой, Андрей вспоминал, как просто потерять это счастье, обещая сам себе не забывать об этом в этот день. Со временем он настолько переборол эту тягу, что смог совершенно безопасно выпивать бокал вина, останавливаясь даже не помыслив.

Потомство их увеличилось довольно быстро до четырех погодков. Трое были мальчики и одна девочка. На этом остановились. Лет через двадцать, один мой знакомый, встречал пару, уже не молодых людей, с такой фамилией. Окруженные молодыми людьми и несколькими пострелятами, наверное, внуками, они появлялись на разного рода, спортивных мероприятиях юниоров, приезжая «болеть» за свое потомство, активно в них учувствовавших. Не трудно догадаться, что спортом этим был футбол.

О них много говорили, кажется, Андрей Викторович становился на несколько лет министром спорта, а его супруга занимала один из ведущих постов в миротворческой организации, известной на весь мир.

Узнав о судьбе своей дочери, профессор востоковед Ренат Салех разыскал ее и стоял на коленях, до тех пор, пока не был прощен. Впрочем, это было настолько быстро, что он еле успел коснуться коленями пола. Сие случилось перед самыми родами второго ребенка, поэтому став очевидцем большого для него события, он просил принять его в виде кого угодно, лишь бы иметь доступ к внукам. Мечта сбылась в тот же день. Ему выделили целых две комнаты, спальную и кабинет.

Опасения Мариам не оправдались, деду взятые им самим на себя обязанности не только не надоели, но показались недостаточными. Его влияние было настолько велико, что двое из воспитанников окончили ВУЗ, в котором он преподавал, и в свое время защитили ученые степени.

Не будем доводить наших героев до смертного одра, хотя и понимаем, что все, рано или поздно, подойдут к нему.

Сложилась жизнь и Петра Раскатного, ставшего генералом в своем ведомстве и возглавившего серьезное управление, где служил верой да правдой Отчизне.

Севастьян Самойлов в чине подполковника вышел в отставку. Последнее его участие в боевом столкновении чуть не оказалось смертельном. Тяжело раненным его доставили в военный госпиталь имени Бурденко, где он пробыл почти шесть месяцев, покинув его немного припадающим на правую ногу, но ведь и Светищев жил без одного легкого…

Все они раз-два в год посещали «Анатолича», где всегда был Леха, бывший частым гостем у них в доме в Москве. Бузыкин, хоть и старел, но охоту не бросал, сам «тропил», бывало, выступал в роли загонщика, метко стрелял, никогда не забывал дня, когда устроил охоту на террористов.

«Генерал» Леха, собственно говоря, им никогда и не был, а откуда пошла молва, окрестившая его усадьбу таким образом, уже никто не помнил. В его жизни, очень непростой, бывало многое, о чем знали только избранные самые близкие. Привязанности его не менялись, как и оптимизм, который он источал ежеминутно, улыбаясь каждому, кого встречал.

От скуки он начал пописывать книжки, рукописи, которые складывал в чулане, забывая про них. Как-то Светищев приехал со знакомым, оказавшимся держателем довольно крупного издательства, кто-то обмолвился о хобби хозяина. Лениво так, ради уважения, бизнесмен попросил любую рукопись, а с утра уже приставал с предложениями к автору. Алексей, предполагая, что это тоже ради сохранения отношений, поначалу отшучивался, но, поняв, что это не шутки, обещал заскочить на неделе.

Через два месяца вышла первая книга, через три о нем говорили, как о новой звезде на небосклоне литературы. Сам же он говорил: «Да перестаньте вы! Такие, как я бездари, если и становятся известными, то после смерти!».

О своих личных делах он говорить не любил, имея довольно сложный, не простой характер. После долгого одиночества он покинул его ряды к пятидесяти пяти годам. В этом возрасте стал отцом, и, вспоминая свои предыдущие попытки создать семью, шутил иногда: «Дети, как грибы, не важно, кто их поливает, главное, чтобы с любовью собирали!». Иногда у друзей создавалось впечатление, как будто фраза эта больше относилась к нему. Почему? Кто же это, кроме них знает!

Батюшка, отец Филофей, в конце концов, все-таки добился разрешения на скит, из которого с течением лет, образовалась небольшая «пустынь», где собралось несколько десятков подвижников. К концу жизни священника, ставшего «схимником» [27] …схимонахом, которым становятся, проходя еще один постриг , месту этому суждено было стать мужским монастырем, а ему первым схиигуменом.

По окончанию суда и вынесения приговора, Рустам Ахмаев стал зависимым человеком. Посоветовавшись, все вместе решили, что лучшего места для его проживания, чем Спас-Деменск, нет да и быть не может. Владимир Анатольевич Бузыкин дал добро, Арон к тому времени «почил в Бозе», домик его пустовал. Руслана по ходатайству «Анатолича» поставили хозяйственником в интернат, хотя его образование позволяло и большее, но для начала случившиеся было неплохо.

То ли пережитые испытанные моменты, толи аура, оставшаяся от Державы, то ли приходящие по привычке и требующие любви да внимания дети, а, возможно, ощущение новизны, которая подходила больше, чем все имеющееся на его родине, которую он в принципе и не знал, действовали на него так, что он решил уже после нескольких месяцев остаться здесь навсегда.