Александр Тамоников - Архив смертников

И ведь попались на удочку! Оба закричали от страха, не разобрались. Алексей подлетел, стал стегать из автомата. Те отвечали, один стоял на коленях в орешнике, другой метался правее, захваченный врасплох. Оба били, не целясь, абы куда, а он целился! Тот, что справа, продолжал орать — уже со свинцом в груди, даже палец пристыл к спусковому крючку — автомат трясся, пока не опустел весь магазин. Второму пуля попала в каску, он повалился навзничь, раскинув руки.

Алексей облегченно вздохнул, неземные какие-то нагрузки… Состояние отвратительное, словно оброс избыточной массой, ноги еле волочились. Он чувствовал себя средневековым рыцарем в доспехах, слезшим с лошади… Подошел к последнему, чтобы добить. Обер-гренадер лежал, оскалившись, разбросав конечности. В автомате было пусто, он передернул затвор — все равно пусто. Экая досада! Хотел нагнуться, чтобы забрать автомат и добить врага его же оружием, но тот вдруг распахнул глаза! Мускулистый светловолосый молодчик лет двадцати семи. Глаза навыкат, бледный, как призрак. Каска слетела с головы, волосы, мокрые от пота, стояли дыбом. Он рявкнул что-то гортанное, схватил Алексея за руку. И ведь вывел, паршивец, из равновесия! Не успел опомниться, как немец схватил его за ворот второй рукой, в мускулистых лапах таилась невероятная сила! Ноги потеряли опору, завертелась земля, он куда-то падал… Почему все так плохо? Расслабился, «доверился» фашисту… Туша орущего обер-гренадера придавила его к земле, стальные лапы сжимали горло. Немец хрипел, злорадно скалился, сжимая удавку. Растерянность, какой-то безумный страх, неужели вот так все кончится?! Алексей извивался, пытался ударить его ногой, но нижние конечности противника его блокировали. Дышать было нечем, голова разрывалась, бешеные круги плясали перед глазами. Он схватился за волосы на затылке фашиста, рвал их, тянул от себя. Но сила в пальцах уже была не та, он постепенно слабел. Выдавить глаза тоже не получилось. Последняя попытка — дотянуться до пистолета — тоже провалилась, мешала туша, полностью его накрывшая…

Сознание угасало, и Алексей почти смирился. Но не пришел еще час капитана контрразведки предстать перед вечностью. Он практически выбыл из игры, когда раздался хруст лопнувшей черепушки. Кто-то подошел сзади и приложил знакомый гаечный ключ к голове обер-гренадера. Никогда ему уже не стать ефрейтором… Ослабла хватка, разжались пальцы. Последовал второй удар — добивающий. Силачом-тяжеловесом спаситель, мягко говоря, не был, но как-то стащил с него тушу, обливающуюся кровью и рвотой.

Потом его приводили в чувство хлесткими пощечинами. Но до конца так и не привели. Он слышал чей-то приглушенный голос, его куда-то вели, грузили в коляску, как парализованного инвалида, ревел мотор, кто-то пристраивался рядом…

Может, ангелу-хранителю надоело на все это смотреть и он спустился по его бренную душу? Странная мысль возникла, когда он очнулся. Впрочем, обознался, если Бога нет, то и с ангелами туго…

Алексей лежал на траве в какой-то низине, окруженной кустарником, рядом журчал ручей. На голову тонкой струйкой лилась вода из немецкой фляжки. Дышать он, в принципе, мог, но шею до сих пор сдавливал обруч. На него пытливо смотрели женские глаза. А говорят, что у войны не женское лицо…

— Все, хватит, не лей больше, — прохрипел он. — Очнулся, достаточно… — и, приподнявшись, посмотрел по сторонам.

Травянистая низина, вокруг кусты, за кустами лес. Солнце от полуденного положения склонилось градусов на тридцать. Позади журчал ручей, вытекал из кустов и там же пропадал. Автомат лежал рядом — никто на него не покусился. Пистолет — в кобуре. Рядом с автоматом — немецкий ранец. Любопытный глаз, похоже, заглянул в него, ранец был приоткрыт. Женщина завинтила колпачок на горлышке фляжки, убрала в вещмешок. Помимо фляжки, там было что-то еще — довольно длинное, угловатое. Она сидела на коленях, под рукой лежал немецкий «МР-40». «Штука нужная, — машинально подумал Алексей. — Без оной в наше сложное время — никуда». Женщина смотрела на него как-то странно, словно сомневалась, правильно ли сделала, что спасла. Она была невысока, в мешковатом одеянии, самую скучную часть которого составляла плотная холщовая юбка, закрывающая косточки лодыжек. Платок на голове, тонкое, какое-то остроконечное лицо, плотно сжатые губы, большие серые глаза. Из-под платка выбилась прядь волос, она поморщилась, сняла платок. Пепельные волосы были коротко пострижены, по плечам не рассыпались, но лицо кардинальным образом изменилось, приобрело женственность, даже какую-то беззащитность, доверчивость. Ей едва ли было больше тридцати.

— Привет, — негромко сказала женщина. — Ты, наверное, удивлен.

«Мы уже на «ты», — констатировал Алексей.

— Не то слово, — пробормотал он. — Как лыжами по морде… Всем непоняткам непонятка…

— Иди, умойся, — сдержанно улыбнулась она. — У тебя блевотина с кровью на груди. Это не твое, но все равно противно.

Он с трудом добрел до ручья, опустился на колени, тер себя, избавляясь от «трупных» выделений. Озверевшая физиономия немца до сих пор стояла перед глазами. Когда вернулся, на поляне ничего не изменилось, только женщина снова обмотала голову платком. В принципе, правильно, лучше не отвлекаться, когда все так запутано и напряжено. В женской компании Алексей обычно не терялся, но сегодня что-то шло не так, он испытывал неловкость, какую-то глупую скованность.

— Вот так гораздо лучше, — разглядывая его, кивнула женщина.

Он сел на корточки, подтянул к себе автомат, прислушался. Лес жил своей беззаботной жизнью, журчал источник. Пернатая мелочь в кустах затеяла голосистую перепалку.

— Где мы? — спросил Алексей, невольно потирая шею, сдавленность в горле проходила, но очень медленно.

— Шагринский лес, — пояснила женщина, — примерно в трех верстах к северу от Калачана. Мы съехали с дороги на тропу, плутали какое-то время. Мотоцикл в овраге вон за теми кустами, — кивнула она острым подбородком. — Он больше не понадобится, не самое удобное средство. Я не волокла тебя на себе, не пугайся. Ты сам шел, но шатался, бессвязно разговаривал, похоже, ничего не помнишь. Объект, который нас интересует, расположен к северо-востоку от этой поляны. Еще восточнее — заброшенный песчаный карьер, местность вокруг глуховатая…

— Кто ты? — перебил ее Алексей. — И почему какой-то объект интересует НАС?

— Не знаю, как тебя, а меня он точно интересует, — произнесла она, растягивая слова. Русский язык был для девушки второй родной. Судя по плавности речи и характерной манере, «первым» был белорусский. В принципе, ничего удивительного, до городишка Езерище, что в Витебской области, рукой подать. — Старший лейтенант Кушинская Эмма Григорьевна, — представилась девушка. — Спецотдел НКВД, контрразведка, выполнение особых заданий.