Сергей Коротков - Снег над барханами

Цепочка фашистов исчезла в распадке между двумя высокими и протяженными барханами. Двадцать семь бойцов насчитал Николай. Взвод фрицев, явно матерых и целеустремленных. И от этого не стало на душе спокойней. Он внес в записку все детали, подписался, помня, что Делягин знает почерк и росписи всех своих участковых. И отдал девушке, приобняв ее и даже поцеловав в висок через ткань чадры. Гугуш кивнула, смущенно опустила глаза и бросилась к Гитлеру. Верблюд стоически выдержал оседлавшую его женщину, удивленно, как показалось Синцову, взглянул на хозяина, но, получив команду человека в форме, покорно понес наездницу в указанном направлении.

— Сколько Аманжолу нужно времени, чтобы собрать аул и вывести всех до ущелья в Зарафшане? — поинтересовался Синцов, шагая рядом с Агинбеком.

— Полдень управится. Настоящий батыр. Рыть песок носом будет. Успевать будет. Аул пустой будет. Вижу.

Николай облизнул губы сухим языком, потер глаз с попавшей в него песчинкой и натянул на лицо повязку, любезно поданную стариком, чтобы защитить органы дыхания. Теперь со стороны лейтенант НКВД походил на американского ковбоя, мерящего аршинными шагами свое ранчо. По крайней мере, так казалось самому Синцову, с пробуксовкой шагающему по склону, наверное, уже двадцатого холма. Теперь не было надобности прятать увесистый «маузер К96», беспрестанно хватать бинокль для созерцания горизонта, посасывать горлышко фляжки, утоляя неуемную жажду. Организм, долго привыкавший к жизни в пустыне, адаптировался к очередному солнечному деньку и сейчас. «Еще бы мотоциклетные очки для защиты глаз от песка и для уверенности «ППШ» с подсумком дисков!» — подумал Синцов, выравнивая дыхание при тяжелой ходьбе. И только старый мудрый Агинбек, вальяжно восседавший на ишаке, раскачивался в такт его движениям: винтовка через спину, по бокам животного баулы, бурдюк с водой. И спокойное бронзовое лицо.

Карл Мютц был зол. Будучи назначенным командиром отряда специального назначения, гауптштурмфюрер СС из кожи лез, чтобы операция прошла успешно. А успех любой военной кампании зависит, в основном, от удачного ее начала. В данном случае — от благополучного полета с выполнением поставленных задач и от скрытного десантирования без потерь.

Но все как-то сразу не заладилось. Сначала турки мозги канифолили, согласовывая разрешение на посадку и дозаправку гидросамолета, задерживая подачу топлива. Потом на границе с Ираном получили небывалый стресс, когда «Як-3» из пограничного полка истребительной авиации Закавказского военного округа, барражирующий вдоль южного форпоста Советского Союза, пару раз приближался и пытался атаковать. Пришлось экипажу немало попотеть, уводя самолет выше и глубже на территорию Ирана, а десантники чуть в штаны не наложили от страха быть сбитыми. По той же причине летающая крепость не смогла нанести бомбовый удар по нефтепромыслам Каспия — плавучий комплекс ПВО засветил огромный «Викинг» и попытался обстрелять, прогоняя незваного пришельца зенитным огнем. Второй стрелок орудия сержант РККА Данир Речапов, нажимая на гашетку, так и не узнал, что все-таки зацепил десантный гидросамолет. Он, татарин из Сибири, призванный в 43-м году в армию, попавший в Каспийскую флотилию зенитчиком на «Красную баррикаду», так и не получит своей заслуженной награды — никто и никогда не узнает, какова окажется его роль в операции «Скорпион»… А пока осколок снаряда, выпущенного им, пробил обшивку и пневмопровод немецкого транспортника.

Красноводск обошли по большой дуге, боясь нарваться на более плотный огонь ПВО, раз уж их заметили еще в море. Пришлось создать видимость ухода на Гурьев, в сторону главных нефтепромыслов Каспия, взяв направление на север. Слабая истребительная авиация противника не могла достать «Викинг», не имея такого же потолка лёта, а начавший сбоить над заливом Кара-Богаз-Гол двигатель внес сумятицу в экипаж. Самолет стало потрясывать мелкой дрожью, операция оказалась под угрозой срыва. Сообщив иранскому центру агентуры о неполадках, «Викинг» резко свернул на восток и взял курс на Арал.

Помня наставление Гитлера и акцентирование Скорцени об обязательном авиаударе по секретной биохимической базе русских, Карл Мютц всячески пытался убедить возбужденный экипаж выполнить эту задачу. С трудом, но ему удалось уговорить летчиков пролететь над островом Возрождения. Скорее всего, помог пистолет, которым офицер СС размахивал перед бледными лицами пилотов, но так или иначе гидросамолет набрал высоту, сместил курс и сбросил пару тонн бомб на полигон «Бархан». Пышные цветки разрывов на острове хоть как-то успокоили гитлеровцев. Они верили, что стерли с лица земли 52-ю полевую НИЛ [42] Научная исследовательская лаборатория. противника и этим самым поставили хоть одну галочку в плане операции. На самом деле им не суждено было узнать, что бомбардировка не нанесла ощутимого вреда биохимическому полигону. Никого не убило (не считая дворовой собаки и пасущегося на привязи ишака), лишь контузило двух бойцов охранения, дежуривших неподалеку от эпицентра взрывов. Пострадали, в основном, вспомогательные постройки замаскированной лаборатории, водокачка и узел заготовки твердого топлива для котельной. Попросту говоря, склад кизяка и топляка, к тому же после прошедшей зимы опустошенный солдатиками.

Если бы гауптштурмфюрер Мютц знал, что ликвидировал только сарай с парой засохших какашек да ржавую водокачку, то, вероятно, со злости расстрелял бы бомбера-наводчика. Но гидросамолет, окунувшийся в чужую над этой пустынной землей ночь, уходил на восток.

Недолго.

Сообщение пилота, высунувшегося в набитый десантниками салон, молотом обрушилось на голову командира диверсантов.

— Нужно срочно покинуть самолет! Неполадка двигателя ведет к возгоранию, мы можем потерять технику и погибнуть. Устранить ее можно только на посадке, на плаву.

— И что? — с залитыми от бешенства кровью глазами Мютц уставился на белое испуганное лицо летчика.

— Через десять минут мы разворачиваемся, берем курс на южное побережье Каспийского моря. Повторяю, у нас серьезное повреждение, мы не дозаправились на этой вашей чертовой базе моджахедов, теряем высоту и управление. Мы падаем, черт вас побери!

Эсэсовец разразился грязной бранью в адрес экипажа и их поганого корыта, даже всуе упомянул Геринга, в чьем ведомстве находились столь несовершенный транспорт и тупорылые пилоты. Но все усиливающаяся дрожь гидросамолета, переходящая в откровенную агонию, и настойчивость командира экипажа убедили Мютца досрочно покинуть салон. Он отдал приказ на десантирование, и вскоре взвод струхнувших диверсантов парашютировался в темень, где-то над Кызылкумом, в ста милях от пункта назначения.