Александр Шувалов - Ахиллесова спина

– Я тебе верю, – твердо заявил он. – И еще кое-кто.

– Утешил, отец родной, – пробормотал я себе под нос, но куратор услышал.

– Ладно, сыночка, – сказал он и посмотрел на часы. – Вали-ка ты отсюда.

– Есть! Сергеич, ты, главное…

– Иди, я сказал!

Я встал и побрел в сторону Маросейки, а потому не увидел, как полковник Кандауров, мой куратор и друг, достал из кармана диктофон и принялся слушать запись. Потом он стал кому-то названивать.

– Доброе утро, – каким-то не своим, слишком уж ласковым голоском произнес этот человек. – Узнали?.. Да, мы увиделись и поговорили. Плохо, в любой момент может сорваться, и тогда!.. Есть, подробно доложу при встрече. Когда вы сможете меня принять?.. Отлично, еду.

Длинный звонок, еще один, потом два коротких. Дверь растворилась, на пороге возникла знакомая монументальная фигура.

– Привет! Хвост не привел?

Моя ладонь утонула в его лапище.

– Обижаешь. – Я прошел следом за ним в гостиную и обалдел. – Постой, а это кто? – Я дернулся было, но Сергеич крепко прихватил меня за плечо.

– Погоди, Стас, – пробормотал куратор. – Успокойся. Сейчас все обсудим.

Я не стал его слушать. Не пойму, откуда взялись силы, но я вырвался, отпихнул здоровяка Кандаурова в сторону и прыгнул ко второму дорогому гостю, начальнику моего родного управления генералу Самойленко. Уж больно хорошо он стоял, слегка повернув голову вправо, открыв для удара левый висок.

Я успею врезать ему только один раз. Но и этого вполне хватит, если как следует вложиться. Височная кость не такая уж и прочная, проломлю, должен осилить.

Не получилось. Старый головорез Сергеич поймал меня на лету, как сонную муху, завернул руку за спину, чувствительно приложил о стену и принялся тщательно охлопывать.

Он отыскал один ствол сзади за ремнем, второй на голени, по очереди отбросил их ногой к генералу и буркнул:

– Порядок.

– Стоять! – Самойленко застыл в нескольких шагах от нас, держа мой пистолет в обеих руках.

– Все в порядке, – пробормотал куратор и шагнул вперед.

– Стоять, я сказал! – заорал шеф, теперь уже бывший.

У покойников, как известно, начальства нет.

– Старый дурак! – с чувством произнес я. – Кому ты поверил?

На Сергеича было жалко смотреть. Он топтался на месте как бегемот и бормотал себе под нос что-то совершенно неразборчивое.

– Вы абсолютно правы, Кондратьев, – сказал генерал, сделал шаг в сторону и уселся в кресло. – Действительно дурак, сам же меня и привел. – Он покачал головой. – Как только таких тупиц в разведке держат?

– Па-па-па, – прошептал Сергеич.

Он стал совсем бледным, по лицу его заструился пот.

– Что он там бормочет?

– Думаю, хочет сказать, что ты подонок, – проговорил я.

– Не припомню, чтобы разрешал обращаться к себе на «ты».

– А мне как-то по барабану, – сердито отозвался я.

Мы стояли перед ним с дурнем-куратором как герои забытой картины «Допрос коммунистов». Он, сволочь такая, нагло развалился поодаль, как другой, глубоко отрицательный персонаж все с того же полотна.

Кандауров вдруг схватился за грудь, захрипел и пошатнулся. Я едва успел его подхватить.

– Замри! – Моя левая рука скользнула в верхний нагрудный карман пиджака куратора. – Там у него лекарство, – пояснил я.

– Хорошо, только плавно и медленно, – снизошел генерал. – Этот старый дурак мне пока нужен живым.

Я нащупал упаковку, достал, выломал из нее таблетку и попытался засунуть ему в рот, а он все отворачивался.

– Не надо, – прохрипел наивный старец. – Стас, я не хотел.

– Да не вертись ты, убогий! – взревел я и запихал таблетку ему в пасть. – Глотай, кому говорят!

– Какая трогательная забота, – умилился Самойленко. – А теперь, герои, садитесь на пол к стене.

– Как скажешь, – буркнул я и аккуратно уселся так, как мне было велено.

Сергеич просто сполз по стене.

– Замечательно. Теперь сдвиньте ножки.

Кто бы возражал, сдвинули как миленькие.

– Слышь, мужик, а закурить можно? – спросил я. – Плавно и печально, а?

– Обойдешься, – отрезал генерал. – Думаешь, я о твоем портсигаре ничего не знаю?

– Нет так нет. – Я вздохнул. – Тогда чего сидим, кого ждем? Ты вроде нас кончать собирался.

– Я? – Самойленко удивленно поднял брови. – И в мыслях не было.

– Прекрасно! – Я воспарил душой. – Значит, потрещим и разбежимся. Вот здорово!

– Не значит, – деловито уточнил генерал. – Я вас убивать не собираюсь, сами как-нибудь справитесь.

– Это как? – лениво спросил я, хотя прекрасно знал ответ.

– Да так. – Самойленко улыбнулся.

Душа его, сразу видно, пела и плясала. – Мы с товарищем полковником пришли на встречу с оперативным работником, неким Скоморохом, а он перенервничал, так бывает, потерял контроль, ну и…

– Неужели?

– Именно так все и было, – подтвердил Самойленко. – Не поверишь, просто хотели поговорить, успокоить, он же вдруг начал стрелять. Смертельно ранил собственного куратора.

– А тот, перед тем как склеить ласты, тоже успел разок-другой пальнуть и, конечно, попал, – предположил я.

– Рад, что ты все правильно понял, – проговорил генерал. – К моему немалому сожалению, именно так все и произошло. – Он вздохнул. – Какая жуткая трагедия!

– Лихо! – похвалил я и тут же спросил: – А когда стрелять начнешь, часом не промахнешься? А то, сам понимаешь…

– Не боись, – заявил генерал и осведомился: – Ты меня в форме видел?

– Один раз.

– Значок «Мастер спорта» на кителе заметил?

– Вроде да.

– Это по стрельбе, – скромно признался он.

– Ну, тогда все в порядке, – сказал я. – И чего ты медлишь?

– Торопишься на тот свет?

– Не очень.

– Тогда так. – Он подцепил ногой второй пистолет, нагнулся, поднял и уложил на журнальный столик перед креслом. – Я задам несколько вопросов. Пока отвечаешь, вы оба живы. Как тебе?

– В принципе, согласен. Но с небольшой поправкой.

Второй раз за последнее время меня, перед тем как грохнуть, начинают расспрашивать. Тенденция, однако.

– Это как?

– Я отвечаю на твой вопрос, ты – на мой.

Это тоже уже было.

– Зачем тебе? – искренне удивился генерал. – Все равно ведь…

– Да пойми ты! – Я медленно поднял руку и вытер лицо. – Я проиграл. Обидно, конечно…

– А знаешь, что для меня самое обидное? – перебил он.

– Пока нет.

– То, что я сделал вас обоих и никому не смогу об этом рассказать!

– Подумаешь.

– Не скажи. – Самойленко покачал головой. – Тебя, между прочим, чуть ли не асом считают. Считали, – сразу же поправился он, пренебрежительно указал мизинцем на жалкого, бледного, постанывающего Кандаурова и продолжил: – Об этом тупице вообще легенды ходят. Если вы лучшие, то кто тогда худший?