Александр Шувалов - Ахиллесова спина

– Может, ты? – огрызнулся я, но он только рассмеялся.

– Все рано или поздно проигрывают, – вдруг произнес мой куратор твердо и четко.

– Он прав, – подтвердил я.

– Проигрывают только идиоты! – торжествующе закричал победитель. – Такие вот, как вы!

– Хорош орать. – Я поморщился. – Вопрос за вопрос, согласен?

– А почему бы и нет? – снизошел он. – Начнем с того, когда, где и как до тебя доперло?..

– Вот, собственно, и все, – сказал генерал и повел стволом снизу вверх. – Подъем!

Мы встали на ноги.

– А можно и я спрошу? – Сергеич потер грудь и виновато улыбнулся.

На месте Самойленко я открыл бы огонь прямо здесь и сейчас. Хотя откуда ему, дурню паркетному, знать, что обычно следует за этой улыбкой?

– Что с тобой, старый хрен, поделаешь, – отозвался он, так ничего и не поняв. – Валяй!

– Тебе ведь там хорошо платят? – Мой куратор ткнул пальцем туда, где, по его мнению, находился наш бывший вероятный противник, а ныне – стратегический партнер.

– Сейчас неплохо, – ответил генерал. – А поначалу были сущие крохи.

– Значит, деньжат у тебя на счетах достаточно, – упрямо гнул свою линию полковник. – Так скажи, какого черта ты до сих пор не свалил за большую соленую лужу?

– Идиот! – радостно воскликнул Самойленко. – Дебил! – Он даже хлопнул себя по ляжке. – Да через два года я…

– Накопишь достаточно? – предположил Сергеич. – И сколько же тебе надо?

– Клинический случай! – заявил триумфатор. – Через два года я стану начальником ГРУ! Знали бы вы, какие люди…

– Мы знаем, – тихо сказал Кандауров.

– Что?

– Все! – отозвался я. – Тоже мне, секрет.

– Да? – удивился генерал. – Ну, тогда, ребята, я вас больше не задерживаю. До встречи в другой жизни! – Он вскинул оба пистолета.

Мы с Сергеичем, сами того не желая, встали бок о бок и вполоборота, почти полностью повторив знаменитую работу скульптора Мухиной, ту самую, которая высится на проспекте Мира возле ВДНХ. Я, меньший по габаритам, изображал колхозницу, правда, без серпа.

– Огонь! – вдруг скомандовал Кандауров и захохотал как злодей из оперетты.

Щелк-щелк-щелк, пауза, опять щелк-щелк.

– Не получается, – с неподдельным участием отметил я. – А знаешь, дурачок, почему?

Холеное личико генерала вдруг перекосилось. Он бросил стволы и полез в карман. Наверное, ему показалось, что это происходит очень быстро.

– Замри! – В руке у меня как бы сам по себе оказался пистолет. – И не дергайся! В тех пушках патроны неправильные, а в этой – самые настоящие. – Я протянул пистолет Сергеичу. – Подержи, пожалуйста.

– Щас! – Старый симулянт, чертов актер из погорелого театра, пулей, как юный кенгуру, рванул с места длинным прыжком.

Он подскочил к окаменевшему товарищу генералу и для начала засадил ему кулачищем в пузо. Охлопал его, извлек из кармана миниатюрный – срамота какая! – пистолетик и отбросил в сторону. Урча от наслаждения, Сергеич ухватил его левой рукой за душу, вздернул вверх, без особого усилия приподнял, а правой ладонью начал лупить по морде.

Лапка у моего куратора, доложу вам, толщиной почти с бессмертное произведение основоположника марксизма под названием «Капитал», а весом, пожалуй, побольше будет. Так что голова у того клоуна болталась под ударами как у тряпичной куклы.

А что в это время делал я? Прыгал вокруг, ныл и унижался.

– Ну, дай же хоть разочек! Будь ты человеком!

Знали бы вы, как долго я об этом мечтал. Не сложилось. Сергеич опустил генерала на пол, крутанул, слегка подтолкнул и придал ускорение хорошим пинком под зад. Если бы наши футболисты научились так попадать по мячу, они точно разгромили бы бразильцев в финале чемпионата мира. Только вот слабо им.

А у Кандаурова все прошло в лучшем виде. Самойленко взмыл в воздух, да так стремительно, что едва не выскочил из порток, пролетел метра полтора и вписался в стенку. Он немного постоял, прилипнув к ней, рухнул на спину и затих.

– Ах ты, старая сволочь! – заорал я. – Совесть у тебя есть?

– Тихо! – Мой куратор поднял указательный палец толщиной с хороший огурец. – Мне кажется, Стас, ты забываешься.

– Да? – со слезой в голосе отозвался я. – Кто бы говорил! – Я вытащил портсигар, угостился сигареткой и передал ему.

– А что, я действительно такой старый и дряхлый? – озабоченно спросил он.

– Ну, не знаю. – Я глянул на полковника и пожал плечами. – По виду вроде нормально. Сердце, говорили…

– А ты сразу и поверил. – Мой куратор усмехнулся, достал платок и вытер лоб.

Пот – побочное явление той дряни, которую он принимал, чтобы выглядеть бледным и жалким.

Генерал, лежащий на полу, слегка пошевелился и застонал.

– А тебе, сука, слова не давали. – Я подскочил к нему и приложился ногой по ребрам.

Слегка, чисто для порядка.

– Докуривай. – Сергеич посмотрел на часы.

– Что, уже пора? – Я тут же загасил сигарету.

– Самое время, – подтвердил он. – А теперь стой смирно и держи руки на виду.

Чуть слышно щелкнули замки, и в тот же момент в квартиру стремительно просочились молодые люди в строгих темных костюмах. Высокие, явно хорошо физически подкованные. С «Кипарисами», которые в их ладонях смотрелись просто как детские игрушки. Они заняли позиции возле нас и замерли.

– Товарищи офицеры! – скомандовал вдруг мой куратор и принял стойку «смирно».

Я тоже вытянулся.

Даже генерал, мать его, и тот лег как-то построже, сдвинул ножки и прижал к ним руки. Видно, он до сих пор еще считал себя одним из нас.

Тут в комнату вошел Первый. Только так и никак иначе среди своих именуется начальник ГРУ. Не «товарищ генерал», их у нас как семечек в арбузе, и не «начальник».

Он вошел, немного постоял, оглядел физиономию Самойленко, валяющегося на полу, и спросил:

– Что это с ним?

А там было на что посмотреть. Как будто хулиганы оторвали башку у этого красавца, поиграли ею в футбол, прокрутили в бетономешалке и небрежно пришили обратно.

– Виноват, – срывающимся голосом произнес Сергеич. – Я не сдержался и дал ему пощечину. – Он потупился и опустил голову. – Готов понести наказание за несдержанность.

– Вот, значит, как, – проговорил Первый. – Уберите это. – Он указал на тушку. – И все ждите внизу.

Крепкие ребята подняли Самойленко, мигом окольцевали его и поволокли к выходу.

Мы остались втроем.

Первый подошел к Кандаурову и протянул ему руку.

– Здравствуй.

– Здравия желаю, – отозвался Сергеич и пожал начальственную длань очень осторожно, чтобы ненароком не сплющить.

– А ведь когда-то мы были на «ты» – грустно сказал Первый. – Как время-то летит.

– Подаю пример молодежи, – бодро гаркнул мой куратор. – Чтобы, значит, понимали.