Александр Шувалов - Ахиллесова спина

– Молодежь, говоришь. – Первый опустился в кресло, в котором не так давно восседал Самойленко. – Твой кадр?

– Мой! – с неприкрытой гордостью подтвердил Кандауров. – Лучший!

У меня аж в глазах защипало. Ласковое слово, даже не вполне заслуженное, согревает сердце.

– Мы встречались раньше?

– В прошлом году, – голосом правофлангового роты почетного караула доложил я. – Вы мне вручали орден. – Я скромно умолчал о паре обычных выговоров и одном строгом от его же имени.

– Докладывайте! – распорядился он. – Кратко. Подробный рапорт представить через два… – Тут Сергеич тихонько крякнул. – Ладно, через три часа, в единственном экземпляре, от руки.

– Есть! – я принял положение «вольно», начал излагать суть дела и уложился в десять минут.

Подробности нашего милого разговора с генералом я освещать не стал. Трансляцию этой пьесы на три голоса он и так прекрасно услышал. Для того и приехал. Ждал в машине у подъезда.

– Вот, значит, как. – Первый забарабанил пальцами по журнальному столику. – Интересно. Еще что-нибудь?

Сергеич посмотрел на часы и доложил:

– Его подельник Глушков приблизительно через два часа прилетает самолетом президента из Сирии.

– Что он там делал?

– Участвовал в подготовке визита на высшем уровне.

– Тогда мне пора. – Первый встал, обменялся рукопожатием с моим куратором, подошел ко мне, тоже протянул руку и заявил: – Никакой награды за эту операцию не ждите. Как только напишете рапорт, сразу же все забудете. Это приказ. Все понятно?

А что тут, собственно, понимать? Да и не надо мне ничего, не тот случай.

– Так точно! – гаркнул я во всю глотку, сделав лицо молодцеватым и в меру тупым.

Мы с куратором спустились вниз, уселись в «Волгу» и дружно закурили.

– Как настроение?

– Никак, – честно ответил я, утомленно шевеля пальцами.

Мне давненько не приходилось так много писать. Все же я справился, осилил листов пятнадцать с грифом: «Совершенно секретно. Экземпляр единственный, только адресату», лично заложил их в конверт и сдал курьеру в костюме стоимостью в пару моих месячных окладов. После чего лично же проконтролировал процесс опечатывания кейса.

– Это лечится, – уверенно заявил Сергеич и повернул ключ в замке зажигания. – Сейчас заедем в магазин, кое-что прикупим и сразу ко мне.

– А что скажет супруга?

В прошлый раз я изрядно перебрал с дозой и повел себя недостойно высокого звания российского военного разведчика.

– Так никого же нет дома, – заявил мой куратор. – Уже вторую неделю.

– Тогда поехали, – сказал я.

– Выше голову, товарищ! – Полковник осторожно похлопал меня по плечу.

– Больше никогда меня так не называй.

– Почему?

– Потому, – отозвался я. – И вообще, что-то на душе у меня неважно. – Я выбросил сигарету в окно. – Сплошное дерьмо.

– Смывается водкой, – заявил мой куратор и прибавил газу.

– Уверен?

– Конечно. – Он остановился на перекрестке. – Еще как смывается, главное, чтобы водки хватило.

– И все-то ты знаешь! – восхитился я.

– Давно живу, – последовал ответ. – Ты тоже со временем, может быть, немножечко поумнеешь.

Не успел я поумнеть. Судьба просто не дала мне времени на это.

Через два дня я возвратился к себе на Войковскую. Заглянул в магазин, заполнил тележку пивком для реанимации себя любимого и кое-чем съестным. Симпатичные девушки, Катерина, Аня и Оля, у которых я уже не первый год покупаю колбасы и салаты, меня не узнали. Я глянул в зеркало и сразу понял, почему так вышло. Они старались держаться как можно дальше от моей персоны, хоть я и дышал в сторону.

Татьяна с громкой фамилией Государева, восседающая за кассой как императрица на троне, пригляделась, опознала меня и весомо изрекла:

– Что-то ты сегодня на себя не похож.

Поглядел бы я на кого-нибудь другого после таких доз.

В квартире было на удивление чисто, даже пыли особо не наблюдалось. Мои недавние гости ничего не сломали, не разбили и не перевернули кверху дном. Разве что из вредности уничтожили все запасы спиртного, а что не освоили, то забрали с собой. Да и не жалко, главное, что сами ушли.

Я выпил пива, через силу что-то сжевал, подремал, потом проснулся. Принял душ, попил еще пива, вполглаза поглазел в телевизор и стал бесцельно шляться туда-сюда по квартире, лениво размышляя, как жить дальше, залечь спать или сбегать в магазин и приобрести чего-нибудь крепкого.

Потом я прилег на диван и только стал клевать носом, как сосед за спиной опять завел свою шарманку. Сперва «Мытищи», «Полковник», а потом кто-то нечеловеческим голосом заорал о дельтаплане, который, дескать, поможет. Мне и помогло, окончательно сорвало крышу.

– Ну и чего тебе? – зевая мне в физиономию, нагло спросил сосед, высоченный мосластый детина, и я сразу же зарядил ему в лоб.

Гад кубарем влетел в квартиру, я двинулся следом за ним. Не такой уж он оказался и крутой, каким рисовался. Орал как резаный, визжал, потом начал всхлипывать.

А когда я заявил, что прямо сейчас затолкаю компьютерную клаву ему в задницу, он заплакал и запричитал сквозь сопли:

– Не надо, дяденька, я больше не буду!

Я оставил этого придурка в покое, вернулся домой и понял, что спать мне расхотелось. Душа настоятельно затребовала веселья и приключений. Я переоделся и вышел.

В первом по счету баре было тихо и безлюдно, во втором – та же картина. Только в третьем обнаружился какой-то намек на веселье. Я тут же заказал виски, не морщась, употребил его и затребовал еще.

Там я и остался, старательно поглощая мерзкую контрафактную бурду по цене элитарного шотландского пойла, крутя по сторонам головой, чтобы не разминуться с чем-нибудь ярким и интересным.

Кто ищет, тот всегда найдет. Какой-то гордый сын Кавказа громко сделал мне замечание за то, что я, дескать, слишком уж пялюсь на его спутницу. Я в ответ сообщил, что она того не стоит.

– Ну ты и козлина! – мило заметила дама.

– Что ты сказал? – завизжал джигит. – А ну пойдем поговорим!

– Да как скажешь. – Я расплатился и побрел из заведения, слегка теряясь в пространстве.

На улице меня уже ждали. Джигит, оскорбленный в лучших чувствах, его верный друг и дама. К моему приходу они успели подготовиться, достали из новехонькой, лет на двадцать младше меня «Мазды» монтировку, бейсбольную биту и саперную лопатку. И грянул бой!

Правда, длился он недолго. То ли в этот вечер я был просто великолепен, то ли противники оказались еще пьянее меня. В общем, двое остались лежать на тротуаре, а я на правах победителя захватил богатые трофеи: ту самую «Мазду», бейсбольную биту и монтировку. Лопатку и даму я взять не пожелал, потому что первая в ходе сражения сломалась, а вторая оказалась уж больно страшна.