Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста

Металлодетектор, паспорт, бесстрастное лицо служащей. Напоследок меня ощупали вялыми руками в перчатках и выпустили в кондиционированную прохладу огромного зала. Женский голос под потолком объявил посадку на Мадрид. Мне не туда.

Отойдя в сторонку, я огляделся. Входивших встречали полиция и медики. На хрен они тут? Оглядевшись, я понял – спасенные, переступив порог, давали волю нервам. Двое вошедших просто уселись на пол с отрешенными лицами. Трое других, хихикая, как подростки, извлекли и запустили бутылку по кругу. Женщина лет сорока, зайдя за рамку, начала высказываться на повышенных тонах, быстро и неотвратимо скатываясь к слезам. В воздухе витал запах истерики, нашатыря и алкоголя.

Сторонясь засуетившейся медицины и ее пациентов, я протиснулся сквозь толпу, одновременно ища взглядом нужные вывески. Меня интересовали сортир, камера хранения и кассы. Первым нашелся сортир. Посетив оный и почувствовав себя легче, я еще немного поплутал, в конце концов отыскал камеры хранения и спустя пару минут стал значительно богаче. На сколько именно – пересчитывать не стал. Но пачка была довольно пухлой.

Покупка билета без очереди не представляет особой проблемы для уроженца бывшего Советского Союза. Постоять у касс, посмотреть на лица «возле», выбрать нужное, показать несколько купюр и шепнуть «куда», «когда». В Москву, немедленно.

Через несколько минут я зарегистрировался на рейс, став счастливым обладателем места у сортира по цене первого класса. Вылет ожидался через четыре с половиной часа. Меня это устраивало.

Пятница. Утро, 07.20.

Сверившись с часами и табло и убедившись, что до начала посадки остается почти два часа, я прикинул – чем еще себя занять? Неотложное сделано. Может, пожрать?

Прогулка мимо череды закусочных – те же толпы нервных туристов, сбивающиеся в очереди устрашающих размеров. Пожалуй, продлю диету. Кстати говоря, последние пять дней с беготней и нервотрепкой заставили скинуть около десяти килограммов. У моей знакомой был похожий способ – много пить, много трахаться и мало спать. Я трахался на свой лад, остальное – совпадало.

Вообще говоря, аэропорт нервировал – вокруг все куда-то спешили, мужчины были агрессивны, женщины – взвинченны, дети – капризны. Нервозность, всеобщая тревожность, бессмысленная суета. Атмосфера давила, начиная пропитывать. И я дезертировал, купив в автомате чашку кофе. Неся в ладони горячий пластиковый стаканчик, я с облегчением выбрался на улицу. Снаружи было почти безлюдно – те же двое распаренных военных при касках и автоматах. И присоединившийся к ним, истекающий потом гражданский служивый в синей, аэропортовской фуражке.

За что тебя сюда, мужик? Провинился?

Три измученных взгляда – на набирающей силу жаре гонор вояк размяк.

Тьфу на вас!

Я поискал взглядом – куда приткнуться? Лавок не было.

Был пикап.

Подумав, я открыл дверь и сел на пассажирское сиденье. Поставив кофе на панель, закурил. Что, естественно, вызвало приступ внимания охраны – один, пересилив себя, подошел.

– Это ваша машина?

Ответ «моих друзей» унял бдительность – военный отвял. Я с наслаждением откинулся на сиденье и присполз, наслаждаясь сочетанием кофе и табака. Мягкий аромат дыма дополнял резкий вкус напитка. Затяжка, глоток, еще одна затяжка. Удобное кресло, легкий ветерок и тень лишь усугубляли кайф – внутри было отлично. Я почувствовал, что наконец возвращаюсь к жизни из заморозки, в которой пребывал последние четыре дня. Мысль, что от дома отделяет всего шесть часов, подняла настроение еще сильнее. Сигарету я добивал, улыбаясь, как придурок, – много, щедро и безадресно.

Докурив, я приткнул голову к средней стойке и чуток замечтался ни о чем. Ленивые мысли о Москве, жизни, девках и мелких ближайших делах.

Шум подъехавшего автобуса и шипение отъехавшей двери – прибыла очередная порция улетающих. Охрана пошла встречать. Оживившись, я проводил глазами девушку в юбке, прошедшую первой. Отличный зад. Половинки круглой попки живо перекатывались – девушка спешила. Вероятно – покинуть гостеприимный Ближний Восток.

Охрана с кем-то заспорила, решив проявить бдительность. Похоже, на моих соотечественницах, судя по голосам. Я обернулся, посмотрев через плечо – точно, армейцы докопались до пары симпатичных. Остальные, не став впрягаться за попутчиц, разобрали чемоданы и пошли к дверям. Ну никакой солидарности.

Один все же тормознул, остановившись у пикапа.

Сознательный?

Взяв в ладонь хрупкий стаканчик и отхлебнув, я мельком глянул на заступника.

Какой-то он не фига не заступник – бледный дядя шевелил губами, глядя в небо. Авиафобия в крайней степени?

Я сочувственно посмотрел на мужика – похоже, его тараканы отличались редкостной величиной. Тот никак не отреагировал на мой взгляд. Впрочем, остановленные военными девки, похоже, тоже его не волновали. Воздев очи, он что-то быстро шептал трясущимися губами.

Картинка начала напрягать – для простого волнения это был перебор. Может, прелюдия начинающейся истерики?

Закончив шептать, дядя вытащил что-то из-под полы и, опустив голову, медленно пошел к входу, продолжая держать «это» в руке.

Я обмер – от руки к пиджаку тянулся синий проводок. Отчаянный взгляд на вояк – мимо. Парни продолжали трясти девок.

Решившись, я тихо открыл дверь. Шаг на траву, три прыжка до мужика и максимально жесткая футбольная подсечка. Он упал плашмя. Даже не пытаясь сдержать инерцию, я приземлился коленом на его затылок. Звук тупого удара, боль в суставе, испуганный женский возглас сзади. Вскочив, для верности я пробил пенальти по чужой голове и усилием воли сдержал себя от повтора – в крови бушевал адреналин. Потерев болящую коленку, я перевернул податливое тело ногой.

Нет. Мне не померещилось. От руки к пузу лежащего тянулся провод. На конце болталась коробочка с перекидным тумблером, перетянутая черной изолентой. Приближающийся топот за спиной. Меня грубо схватили за руку и плечо и, ругаясь, поволокли к машине. Я обернулся – второй военный согнулся над потерпевшим. Перепуганные девки смотрели на меня как на исчадие ада.

Волокущий пихнул меня плечом, разворачивая. Краем глаза отметив начинающуюся суматоху в холле, я открыл пасть, желая объясниться… В следующий миг в холле полыхнуло. Хлопок. Стекла вылетели разом. Вояка рухнул на меня, сшибив с ног.

Барахтаясь под тяжелой инертной тушей, я пытался спихнуть ее с себя. Сверху закапало, и меня затрясло. Тяжкие, темно-красные капли срывались с его подбородка, падая на мою грудь. Напрягаясь и пыхтя, как еж, я столкнул его с себя. Озираясь, сел – сочащиеся дымом пустые оконные проемы, битое стекло, два неподвижных тела поодаль. В глубине здания многоголосо орали. Война догнала.