Эрик Амблер - Грязная история

Он швырнул значок за борт.

Я тоже снял свой значок, но не выбросил, а сунул в карман. Никогда не знаешь, что может пригодиться. И потом, это ведь был офицерский значок.

Огни еще приблизились, и катер слегка изменил направление.

— А что делать с этим? — спросил я, показывая на «узи».

— Оставим в лодке. — Уилленс усмехнулся. — Хорошо, что я напомнил тебе взять автомат. Он пришелся очень кстати.

Вот и вся благодарность за то, что я избавил его от Гутара.

Но я не возражал. Как говаривал мой отец, «когда человек заявляет, что он тебе благодарен, — берегись. Этот тип имеет в виду, что еще вернется».

Важно, что «малыш Артур», «белая макака», «толстый дурак» не отсиживался «где-то в углу, обмочив от страха штаны», когда наступил решающий момент. Нет, он оказался на месте с оружием в руках, и у него хватило отваги этим оружием воспользоваться.

Так что сейчас у Старика болела голова, а Синдбад вновь гулял на свободе.

Добравшись до Чанги, я неделю просидел в гостинице.

Город заполонили угазийские солдаты, они с каждым днем все прибывали. Кое-кто из них владел автоматическим оружием, а некоторые разъезжали на бронированных военных грузовиках. Однако ничего не происходило, и ситуация оставалась неизменной. Вопреки расчетам Кинка не было ни перемирия, ни обмена пленными. Гарнизон Амари оставался в казармах, а другие соединения Угази спокойно сидели на берегу. Как и предсказывал Велэ, угазийцы воспрепятствовали движению барж ГМАОЦА из Матендо. Две из них потопили, открыв огонь, а буксир вывели из строя. После этого баржи стояли в Матендо, и теперь из Кавайды перестали ходить грузовики с рудой. Угази и Махинди обратились с протестами в Совет Безопасности ООН. Дело зашло в тупик.

Уилленс позаботился, чтобы УМЭД оплатила мое пребывание в гостинице, но у меня еще оставалась долговая расписка. Когда я об этом напомнил, Уилленс беспечно сказал, что ничего не в силах сделать, пока положение не прояснится.

Я понял это так, что, если в конечном счете победит УМЭД, мне заплатят, но если ГМАОЦА удержит захваченные позиции, надеяться на оплату не стоит.

Я не так уж часто видел Уилленса — все его время занимали хлопоты о возвращении жены. Не знаю точно, как ему это удалось, но у меня на сей счет есть одна мысль. В Чанге болталась пара репортеров, и, думаю, Уилленс дал знать Кинку, что, если его супруге не позволят беспрепятственно воссоединиться с мужем, он подробно изложит всю историю этим журналистам. Для ГМАОЦА, с его чувствительностью к общественному мнению и отчаянными усилиями выйти чистеньким из переделки, это должно было прозвучать нешуточной угрозой.

Впрочем, какие бы пружины ни задействовал Уилленс, они сработали: Барбара прибыла в Чангу три дня спустя, проехав через «зону В», эвакуация которой, как она доложила, еще не закончена.

Именно от миссис Уилленс ближе к концу той недели я получил урок деловой этики, полностью изменивший мою жизнь.

Ее муж уехал на конференцию в столицу, а мы сидели вдвоем на веранде отеля и пили бренди. Впервые с того вечера в лагере я оказался наедине с Барбарой Уилленс.

— Мне жаль, Артур, что все пошло не совсем так, как планировалось, — заметила она.

— Я сделал все, что мог, миссис Уилленс.

— Адриан так и сказал мне. Досадно лишь, что не очень ловко все получилось.

Это показалось мне довольно прохладной оценкой моих трудов. В конце концов, именно она обещала мне, что дела мои пойдут наилучшим образом.

— Верно, — сухо бросил я. — Сделай я меньше или вообще ничего, сидел бы сейчас среди победителей.

— Да, только чего бы это вам стоило! — Она мило улыбнулась. — Вам ведь не часто случалось побеждать, да, Артур?

Как она посмела задать такой вопрос мужчине!

— Зато я выжил.

Ей это вроде бы понравилось.

— Да, думаю, это своего рода победа. Но если для вас это может служить утешением, на сей раз вы ничего не потеряли.

— Только работу в ГМАОЦА.

— Все равно вы долго на ней не продержались бы. Надеюсь, вы понимаете, что здесь теперь будет?

— Угази и Махинди, вероятно, продолжат драться.

Миссис Уилленс покачала головой:

— Нет. Никакой войны больше не будет. Игра окончена. УМЭД и ГМАОЦА заключили соглашение.

— Соглашение?! — Я подумал, что она шутит.

— Понадобится время, пока в Женеве проработают все подробности, но в целом вопрос уже решен. Небольшой участок, где обнаружены запасы редкоземельных элементов, будет разрабатывать совместное предприятие. Права собственности на эти ископаемые поделят между собой Угази и Махинди. УМЭД в виде компенсации получит долю в разработках ГМАОЦА по добыче касситерита.

— А как же правительство Угази?

— Кого волнует это правительство? Они потеряли один кусочек земли и приобрели вместо него другой. Кому выгодно изменять такое положение? Военным Угази? Они ничего не могут сделать. ООН? Забудьте о нем. Международному суду в Гааге? Между Венесуэлой и той частью земли, что некогда называлась Британской Гвианой, более пятидесяти лет шел спор о границах из-за полезных ископаемых. Кстати, Международный суд его так и не разрешил. А этот спор не продлится и пятидесяти дней. И по очень простой причине. Так решили УМЭД и ГМАОЦА.

— Да какое они имеют право решать?

После всех перенесенных мук мысль о том, что эти сволочи спокойно усядутся в одном из кабинетов Женевы и станут делить награбленную добычу, доводила меня до белого каления.

— А кому же это решать, как не им?

— Эти редкоземельные элементы принадлежат Угази. Их попросту украли.

Миссис Уилленс вздохнула.

— Артур, мы говорим о бизнесменах, а не о бойскаутах, — терпеливо пояснила она. — УМЭД владеет кое-чем, и кусочек этого достояния понадобился ГМАОЦА. Поэтому ГМАОЦА сделало своего рода предложение об обмене, и оно сработало. Так что теперь каждый обрел свою часть, и все довольны. Угазийцы в первое время могут злиться, но, когда станут получать долю от права на недра, тоже успокоятся. Ну, и что тут не так?

— Ничего, миссис Уилленс, — натянуто улыбнулся я. — Это будет отличным прикрытием для кражи средь бела дня.

Барбара рассмеялась.

— Вы моралист, Артур, — сказала она. — Могу я предложить вам еще бокал?

За долгую жизнь как меня только ни называли, но моралистом — никогда. И не уверен, что мне это понравилось. Я почувствовал себя очень глупо.

Удивительное дело, когда меня заставляет почувствовать себя дураком женщина, особенно такая привлекательная, я принимаюсь всерьез шевелить мозгами и строить планы. Нет, я думал не о том, как покорить ее, а обдумывал способы вернуться в цивилизованный мир и улучшить собственное положение.

Как ни странно, поистине грандиозную идею подсказала мне пачка паспортов, что так и валялась в моем вещевом мешке.