Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Прибежал еще один полицай с перемотанной грязным бинтом ладонью и доложил, что пытались бежать двое мужиков из группы самообороны.

– И далеко они убежали? – кого-то тщательно выцеливая, спросил Грач.

– Пол-улицы одолели. По ним, сволочам, и наши, и НКВД ударили. Валяются в снегу.

– Что с арестованными делать будем?

Грач нажал на спуск и удовлетворенно отметил:

– Завалил гада. Уже третьего с утра прикончил.

– Прорываться отсюда надо, – раздраженно проговорил начальник полиции. – А ты, как придурок, мертвяков считаешь. Через полчаса нас всех прикончат.

– Куда прорываться? Обложили, как волков, и связи нет. Зато патронов в достатке. Там у тебя, Михаил, водка в сейфе. Доставай, не жмись. Все равно пропадет.

Пулеметная очередь сорвала с окна ставню, выбила строчку щербин в стене, лязгнула по сейфу. Грач подобрал с пола горячую, сплющенную после рикошета пулю.

– Доставай водку, пока не расколотили. Не переживай, Миша, скоро подмога придет.

Бывший интендант, доставая водку, вслушивался в треск выстрелов. Участок пока держится. Полицай с перемотанной ладонью вдруг дернулся и медленно осел на пол. Из раны над глазом текла кровь.

– Снайпер сработал. Наливай, что ли! За упокой души и победу великой Германии.

– Грач, ты дурак или притворяешься? – не выдержал Саяпин.

– Такой уродился. И не глупее тебя.

Полицаи продолжали отчаянно отбиваться, надеясь на подмогу, которая непременно подойдет. Но командование отряда «Застава», накопившее достаточно опыта за три месяца пребывания во вражеском тылу, действовало грамотно и быстро.

Были заминированы две подъездные дороги. Ближайший к волостному центру полицейский гарнизон, торопившийся на нескольких повозках на выручку, угодил на мины. Фугас, изготовленный Степаном Пичугиным, был рассчитан на бронетранспортер или грузовик.

Взрыв разнес повозку, раскидав по обочинам тела полицаев и разбитый пулемет. Даже бывалые командиры теряются, влетая на мины. Здесь не угадаешь, откуда придет смерть. Вторая повозка резко затормозила.

Впереди дымилась глубокая воронка. Пять-шесть полицаев, находившихся в головной повозке, были убиты или искалечены. Начальник полицейского участка надеялся обмануть судьбу и ехал на второй повозке.

– Сворачивай! – крикнул он ездовому.

Взрыв настиг командирскую бричку на выезде из кювета. Вынесло оба задних колеса. Ошалевшая от грохота лошадь, напрягая силы, тянула прочь обломки брички и вцепившегося в сиденье старшего полицая.

– Прыгай! – кричали ему.

Рванул еще один взрыв, разнося остатки брички. Лошадь неслась налегке вперед. Начальник полицейского участка с перебитыми ногами звал на помощь. Его кое-как вытащили и, наложив шины, открыли запоздалый огонь.

Впрочем, стрелять было не в кого: саперы Пичугина давно исчезли. Уцелевшие повозки сгрудились на обочине.

Помощь из райцентра также опаздывала из-за оборванной связи. Сумели связаться со своими остатки немецкого гарнизона, но успеют ли их выручить камрады? Бойцы особого отряда НКВД и партизаны наседали упорно, зная, что время работает против них.

Рыжий старшина-сапер Пичугин взорвал одну из стен, и бойцы ворвались в подвальную тюрьму. Начальник полиции Саяпин, Грач и двое надзирателей, распахнув крайнюю камеру, расстреливали заключенных.

– Не успеем! – воскликнул Грач. – Надо гранатами добивать.

Это были последние слова, которые он успел произнести. Мальцев и Пичугин открыли огонь из автоматов. Грач свалился, зажимая простреленную грудь. Полицай-надзиратель попятился, затем запоздало выхватил из чехла гранату.

Один из заключенных, раненный в шею, повис на полицае и опрокинул его на пол.

– Убью, паскуда… сволочь фашистская.

Прежде чем кто-то успел вмешаться, заключенный вцепился ему в горло наполовину выбитыми зубами. Его пытались оторвать, но обросший бородой мужик лет сорока повис на полицае намертво.

Бывший интендант Саяпин убегал через центральный вход. Это был рискованный, но единственный выход. Из оружия у него остался лишь пистолет. Кинувшегося на него бойца он свалил выстрелом в лицо, другого сбил с ног и вырвался наружу. Это удалось не многим.

Бой подходил к концу. Пулеметчик из полицаев развернул «дегтярев» и успел срезать одного из бойцов. Пули опрокинули полицая, а штурмовая группа растекалась по комнатам и коридорам, добивая остатки гарнизона.

Мало кто из полицаев поднимал руки и просил пощады. Почти все, за исключением нескольких оборонцев, дрались отчаянно. Когда заканчивались патроны, они кидались напролом в отчаянной попытке выскочить наружу.

Почти никому не удалось это сделать. Подготовленные к схваткам в упор, бойцы отряда «Застава» расстреливали и добивали остатки гарнизона. В таких ожесточенных схватках противника не щадят.

– Дяденька, не надо! – срывающимся голосом закричал один из молодых полицаев-оборонцев.

Боец, бежавший к нему, видел залитый кровью подвал, где успели расстрелять тесно набитую камеру. Удар приклада проломил полицаю голову, и боец уже искал следующую цель.

Через полчаса все закончилось. Грузили на повозки раненых и погибших бойцов, собирали трофеи. Вокруг старшего лейтенанта Кондратьева толпились освобожденные из подвалов люди. Некоторые убежали, другие просили:

– Возьмите с собой! Фрицы вернутся, все равно нас разыщут.

Надо было торопиться. С дальней стороны деревни уже подступали полицаи, переброшенные из района на грузовиках. Ими командовали немецкие офицеры и унтеры. Спешно развернули два миномета и открыли беглый огонь.

– Уходим!

– Что с заключенными делать?

– Вместе с вами пойдем, – решительно заявил парень с захваченным ручным пулеметом на плече.

Немецкий гарнизон при входе в село, хоть и понес потери, продолжал бой, преграждая красноармейцам путь к отступлению.

– Мальцев, бери с десяток бойцов и заткни им пасть! – крикнул Кондратьев. – Они половину перебьют, пока мы пробьемся. Да и повозки с ранеными в обход не протащишь.

– Ясно! – Старший сержант торопливо собирал группу. – Берите больше гранат. Эй, герой с пулеметом, со мной пойдешь.

Со двора посылал мины 80-миллиметровый миномет, вел огонь уцелевший «МГ-34». Почуяв подмогу, лейтенант, командир немецкого гарнизона, приказал усилить огонь.

– Они в кольце! Наши надавят посильнее, всю шайку положим!

Надо отдать должное, пожилой лейтенант, ветеран прошлой войны, командовал умело и не прятался от пуль. В начале войны у него под Смоленском погиб сын, недавно призвали в армию внука, который тоже мог погибнуть в затянувшемся походе на Восток.

Зажигательные пули воспламенили соломенную крышу одного из ближних домов. Дикая страна, и крыши из соломы! Лейтенант точной очередью уложил женщину, выскочившую на улицу.