Евгений Сухов - Слово Варяга

Михаил завел двигатель и, не оглядываясь, выехал со двора.

На Краснопресненской Чертанов был через сорок минут. Удалось удачно проскочить два затора и попасть в зеленый коридор. По московским меркам весьма быстро. У порога квартиры его встретил невысокий мужчина. В светлых брюках с подтяжками, он выглядел вполне по-домашнему.

Он доброжелательно улыбнулся и поинтересовался:

– Вы Михаил?

Чертанов кивнул:

– Собственной персоной.

– Милости прошу, – отступил Утекеев, впуская гостя.

Поблагодарив его кивком головы, Чертанов вошел в квартиру.

Ему не однажды приходилось бывать в чужих домах, и каждый из них обладал каким-то своим запахом. В этот раз пахло стариками. Очень характерный запах для подобных строений развитого социализма, где люди долго жили и состарились. Они уже не рассчитывали на что-то лучшее, понемногу угасали, пропитывая стареющей плотью не только мебель, но даже стены. Подобный запах очень напоминает тот, что можно почувствовать в умирающем замшелом лесу. Лес будто бы еще продолжает жить, но деревья уже не столь сильно тянутся к небу, зелень тусклая и чахлая. Звери уже успели перебраться в другое место, не слышно пения птиц. Сплошное безмолвие.

– Может быть, чаю? – спросил Виктор Валерьевич.

Чертанов слегка улыбнулся. Игра была понятна, – старик был один, но вряд ли ему сейчас хочется возиться с чайником. Но элементарные правила гостеприимства должны быть соблюдены в точности.

– Нет, спасибо… Давайте сразу приступим к делу, – Чертанов расположился на диване, старом, но еще довольно крепком.

Старик как бы в бессильном отчаянии развел руками, но настаивать не стал. Устроившись на высоком стуле напротив, он спросил:

– Так что вас интересует?

– Вы вели дело некоего Шатрова двадцать пять лет тому назад?

– Верно, я, – кивнул Утекеев. – Сложное было дело, очень запутанное.

– И как же вы вышли на этого маньяка?

– Хм… Не знаю, известно ли вам, но Шатров и раньше попадал в поле зрения милиции. Но как-то все время уворачивался. А тут его уличили. Нашлись свидетели, которые видели его на месте преступления.

– Но, насколько мне известно, в этом деле с самого начала имелись какие-то серьезные нестыковки.

– Верно, были… Но поначалу особого значения им не придавали, думали, что все в конце концов сойдется. Вы же сами из милиции и знаете, что не бывает совершенно идеальных дел. Где-то приходится додумывать, на что-то приходится закрывать глаза. Иначе ни одного дела не вытянешь!

– В чем-то я могу согласиться с вами. Но ведь это было особенное дело.

Старик довольно заулыбался:

– Верно, такого прежде у меня не было. Ведь это был маньяк! Это сейчас для поимки серийных убийц создают целые подразделения, создана целая база данных. Накопился опыт по их поиску. Даже психологические портреты появились. А в то время ничего такого не было и в помине. Маньяк растерзает свою жертву в одном городе, сядет на поезд и поедет себе в другой. И никто его не найдет. Административные районы-то разные!

– Но ведь можно сделать запрос, – возразил Чертанов.

Виктор Валерьевич только отмахнулся:

– Наша система такая неповоротливая! Пока начальство созвонится между собой, пока пришлют оперов, он уже в другом районе орудует. А тут, на несчастье Шатрова, как-то все одно к одному сошлось. Ведь за Шатровым давно след тянулся, а тут как раз эти зверства в Зеленограде случились. Мы пробили его по всем статьям, – продолжал с жаром рассказывать старик, и Чертанов с удивлением заметил, что он даже преобразился, сбросив с плеч как минимум годков пятнадцать. – И оказалось, что в тех городах, где он бывал с лекциями, происходили аналогичные убийства. – Старик громко хлопнул ладонями по коленям. – Все сходилось! Ну, мы его и взяли. – Старик вдруг нахмурился и замолчал.

– А дальше-то что было?

– Этот Шатров пошел в полный отказ. А у нас свидетели. Его ведь видели на месте преступления. Проводим опознания, так они его с ходу узнают. Проводим следственные эксперименты, а он их проваливает. А потом вдруг все разом переменилось, этот Шатров неожиданно пошел с нами на сотрудничество. Только вот сотрудничество-то это какое-то странное получалось. Подводим его к тому месту, где было совершено преступление, а он его не узнает. Говорим, покажи, как ты убивал, а он изображает нам совершенно не то! Мы ему подсказываем, говорим, что преступление было совершено вот таким образом, так он тут же с нами соглашается. А мы его ловим на этом, говорим, что убийство было совершено по-другому. Шатров снова с нами соглашается…

– И что, так было по всем случаям? – удивился Чертанов.

– То-то и оно, что не по всем. По некоторым он все рассказывал предельно четко. Вот за это и ухватились! А я сразу стал подозревать, что серийный убийца кто-то другой. На себя чью-то вину Шатров берет. Только зачем ему нужно было вместо кого-то на вышку идти, ума не приложу! Стал я свои сомнения начальству высказывать, так оно меня просто слушать не стало! Говорят, закрываем дело, и все тут! Чего же еще нужно? Я настаивал, и меня просто перебросили на другие дела. Строптивых у нас не любят, так что после этого случая карьера у меня не заладилась. – В голосе старика послышалась горечь. – Получается, что к этому маньяку у меня свои счеты имеются.

– А вы не помните, с какого времени Шатров вдруг стал сотрудничать с вами?

– Прекрасно помню! – оживился старик. – Его посетил какой-то парень… Обычно мы запрещаем подобные контакты, но парень уверял, что попробует переломить упрямство Степана Шатрова. И, как видите, – старик печально улыбнулся, – дело сдвинулось с мертвой точки. – Шатров вдруг стал признаваться во всем и наговорил на себя столько всего, что хватило бы на три вышки! – Виктор Валерьевич вдруг задумался. – Хотя если правдой будет всего лишь сотая доля из того, что он понарассказывал, то он вполне достоин сурового наказания.

– Но ведь после его расстрела убийства не прекратились? – напомнил Чертанов.

Старик печально вздохнул:

– То-то и оно, что нет. Но года через два все утихло… Не знаю, что стало с тем маньяком, не то его переехала машина, не то он умер от угрызений совести.

– Вряд ли! – возразил Чертанов. – С такими тварями подобного не происходит. А вы хорошо запомнили того человека, который к нему приходил?

– А как же! – откинулся на спинку стула старик. – Мне начальство велело допустить, ну и пришлось. Он был молодой, с усами, коротенькая бородка… Вы знаете, в нем было что-то отталкивающее. Не хочу сказать, что какая-то страшная внешность, наоборот, с виду милый, доброжелательный человек. Даже где-то приятной наружности.

– Что же в нем было антипатичного?

Старик задумался: