Сергей Соболев - Октановое число крови

Минут через десять после того как эта посудина покинула пирс, послышался хрипловатый голос, хорошо знакомый Козаку:

— Ник, сними с него наручники и мешок тоже. Так-так-так!..

Перед Козаком стоял рослый загорелый мужчина с твердым, словно вырезанным из цельного камня лицом. Одет в белые шорты и майку, на голове капитанская фуражка с якорем, вышитым золотой нитью. В правой руке у него стакан с виски, в котором плавали кубики льда, еще не успевшие растаять. Он был босой, стоял крепко, по-моряцки широко расставив ноги на палубе, отделанной плашками из тика. Глаза скрывали солнцезащитные очки.

— Привет, Айвен!

— Добрый день, сэр!

— Хреново выглядишь, — сказал американец. — Чего такой кислый? Ты как будто не рад меня видеть.

— Если бы вас продержали несколько суток в тех условиях, в каких оказался я, то вы, сэр, вряд ли пребывали бы сейчас в хорошем настроении.

Иван тоже поднялся на ноги. Его догадка оказалась верной. Они сейчас находились на борту яхты. Не такой большой, как та, что привиделась ему во сне, не столь роскошной, но весьма симпатичной.

Эта шестидесятифутовая посудина тоже была явно не из дешевых. За штурвалом стоял субъект ростом под два метра. Мощный затылок, короткая стрижка, одет тоже в шорты и майку. У правого бедра, в ножнах, штурмовой нож. Не тот ли это тип, с которым Иван общался в комнате для допросов на базе «Эс-Сайлия»? Похоже, он и есть.

Крепыш спиной ощутил чужой взгляд и обернулся. Когда их глаза встретились, он усмехнулся, после чего вновь сконцентрировался на своем занятии. Движение на водной глади в этой части залива было довольно интенсивным.

Рядом с рулевым, ближе к правому борту, стоял еще один давний знакомый Ивана — Мыкола Бойко, он же Ник. Именно так его именовал босс. У него поверх майки цвета хаки была надета подмышечная кобура. Западенец все время буровил взглядом Козака, которого он же и привез на белоснежную красавицу-яхту.

Можно было не сомневаться в том, что он пустит в ход оружие по первому же слову босса. Мыкола верен Доккинзу так же, как служебный пес хозяину, выдрессировавшему, натаскавшему его.

За кормой, рассекая воды Дохийского залива, ложилась пенная дорожка. Яхта шла в сторону закатного солнца. Наступал вечер. Было все еще довольно душно, но с залива уже тянул легкий бриз. Этот свежий ветерок приятно холодил кожу.

Козак прерывисто вздохнул. Он пробыл в наркотическом угаре по меньшей мере сутки. Иван все еще не разгадал смысла той комбинации, которую кто-то пытался разыграть при его непосредственном участии. Возможно, какая-то роль в этом спектакле отведена и Анне.

— Это ваше судно, Ричард? — спросил Иван. — Помнится, у вас была мечта купить яхту.

— Это посудина одного из моих друзей. Возможно, она скоро станет моей. — Доккинз едва заметно усмехнулся. — Или же я сам смогу приобрести что-то подобное тому, что ты видишь.

— И, как всегда, вам зачем-то понадобился я.

— В точку, дружище! В яблочко.

Доккинз хотел что-то добавить, но в этот момент из салона выбралась Джейн. Молодая женщина была в бикини — такие купальники здесь, в Катаре, фактически под запретом. Надо отдать ей должное. Выглядела она недурственно. Великолепная фигура, ухоженная гладкая кожа, ровный загар цвета светлой меди.

В руке у нее фужер то ли с шампанским, то ли с белым вином. Джейн определенно уже была навеселе, может, и притворилась пьяненькой. Та еще актриса, с нее станется.

— Ричи, дорогой! — Она обняла американца одной рукой, навалилась грудью, почти открытой мужским взорам, на его предплечье. — Зачем ты разговариваешь с этим уродом?!

— У нас деловой разговор.

— С ним невозможно вести дела, — слегка заплетающимся языком молвила красотка. — От него одни неприятности!

Доккинз осклабил в ухмылке крупные зубы, чуть желтоватые от постоянного курения, и заявил:

— Ты вчера очень убедительно его обнимала и целовала.

— Милый, ты же знаешь, что я люблю одного тебя!

Вспомнив этот эпизод, Козак зло сплюнул прямо на палубу, вытер губы тыльной стороной ладони и процедил:

— Я предпочел бы целоваться с коброй, а не с этой сукой.

— Мне по хрену ваши предпочтения, — сказал американец. — Твои и Джейн. А ты, Айвен, полегче! Это яхта, а не казарменный сортир. Не хер здесь плеваться.

— Лучше убей его, дорогой! — крикнула Джейн. — Если бы ты знал, какие он гадости о тебе говорил!..

— Не помню такого, — сказал Козак.

— Это он тебя сдал. Помнишь, какие неприятности у тебя возникли?

— Заткнись, Джейн! — процедил Доккинз. — Я обладаю отличной памятью! Вы оба меня когда-то огорчили! Давай-ка, бэби, поменьше налегай на выпивку, а то уже берегов не видишь.

— Я дело говорю, любимый! Прикажи его застрелить! — Ее губы, ярко очерченные красной помадой, скривились в недоброй ухмылке. — Только не при мне, дорогой, — добавила она. — Не так, как того!.. Вы меня тогда сильно напугали.

— Заткни пасть! — сердито сказал Доккинз. — Еще слово, и я прикажу тебя саму выбросить за борт!

— Ну не злись, милый! — Она погладила американца по мощному предплечью, бугрящемуся мускулами. — Я же тебе добра желаю.

Доккинз взял ее за руку и довольно грубо усадил на кожаный диванчик, занимающий часть открытой кормы. Джейн как-то умудрилась удержать фужер с шампанским, выровнялась, забросила ногу на ногу.

Глядя на американца снизу вверх, покачивая обнаженной ножкой, она сказала:

— Ты обещал отпустить меня, Ричи.

— Раз обещал — сделаю.

— Куда мы гребем? В смысле плывем?

Доккинз неодобрительно покачал головой и заявил:

— Нет ничего хуже пьяной бабы. — Он повернулся к Козаку. — Пойдем, Айвен, в салон, а то она не даст нам спокойно поговорить.

Козак первым спустился по трапу. Салон оказался куда более просторным, чем можно было предположить. Камбуз располагался здесь же, по левому борту. Если раздвижная стеклянная дверь была открыта, как сейчас, то он фактически составлял единое пространство с самим салоном.

— Садись на диван! — сказал американец. — И давай без фокусов, ладно?

— Без фокусов? Мне кажется, сэр, это вы мастер по части фокусов. — Козак плюхнулся на кожаный диван. — Взять, например, тот трюк с появлением Джейн у высотки. Одного не пойму: зачем сдался весь этот цирк?

— Если вздумаешь выкинуть какой-нибудь фортель, не поздоровится и тебе самому, и еще кое-кому! — Доккинз снял капитанскую фуражку и положил на стол, рядом с лэптопом. — Намек понятен?

— Где она? — Козак угрюмо посмотрел на мужчину, усевшегося по другую сторону стола. — Зачем вы ее припутали к нашим делам?

— В надежном месте. Под охраной. Обращаются с ней хорошо. Остальное зависит уже от тебя, Айвен. — Доккинз достал из коробки сигару, передвинул упаковку по столу Козаку, но тот отрицательно покачал головой.