Игорь Срибный - «Каскад» начинает прорыв

– Что за ерунда? – воскликнул полковник. – Обкуренные, что ли? Где пулеметчики?!

В это время рядом с ним тяжело упал в окоп Сыч, обвешанный пулеметными лентами, с «ПК» в руках.

– Не смотрите так, тащь полковник! – Сыч тяжело дышал, раскрывая сошки пулемета. – Тысяча патронов в лентах, да и «ПК» не пластмассовая игрушка, девять килограммов весу все-таки! Сейчас я их причешу…

– А где остальные пулеметчики?

– Двоим вы приказали работать на флангах, их я не видел. Один поднимался вслед за мной, но приотстал. Скоро доберется!

Сыч выбросил пулемет из окопа и стал бить короткими очередями, срезая «духов», как косой. Он не стал менять ленту и стрелял бронебойными, видя, как при попаданиях пули отрывают «духам» конечности.

Слева от Должикова тяжело сполз в окоп второй пулеметчик – Демиденко. Пот заливал его глаза, а руки дрожали от усталости, когда он заправлял ленту в приемник.

– Давай, Демиденко, давай! – торопил его Должиков. – Спаситель ты наш!

– Сейчас! – прохрипел пулеметчик и, справившись наконец с лентой, открыл огонь.

Вскоре ударили пулеметы с флангов, и атака «духов» захлебнулась.

С левого фланга методично задолбил «АГС», к нему присоединился второй.

«Что там происходит?» – подумал полковник и в который раз пожалел, что у пехоты нет портативных радиостанций, хотя бы для связи между взводами.

По цепи ему передали, что к «духам» со стороны Харсеноя подошли два «КамАЗа» с подкреплением, и гранатометчики их раздолбали. И тут же он увидел два столба черного дыма, поднимающихся к небу со стороны позиции боевиков.

Еще дважды «духи» поднимались в атаку, но всякий раз откатывались, оставляя на склоне убитых и раненых.

А к вечеру над окопами зашелестели снаряды, уходящие вниз за обратный склон высоты. Но обстрел был недолгим – всего-то минут пять. Видимо, один грузовик с боеприпасами сумел добраться до колонны.

Уже в сумерках Должиков увидел двух бородачей, поднимающихся по склону, размахивая белой тряпкой. Полковник взял с собой Сыча и Демиденко и спустился им навстречу.

– Мы уходим, – сказал один из них без предисловий. – Прошу вас не стрелять, пока мы заберем своих убитых и раненых.

– Добро! – ответил Должиков. – Это все?

– Нет. За ранеными и убитыми скоро подойдут автобусы. Не нужно их расстреливать.

– Если в автобусах будут вооруженные люди, я отдам приказ открыть огонь.

– Я же сказал, автобусы придут за ранеными! – злобно сверкнул глазами бородач. – Можешь отправить с нами своих сопровождающих, они убедятся в этом.

– В этом нет нужды, – спокойно ответил Должиков. – Мы и так контролируем каждый ваш шаг.

– Ты обещаешь?

– Да! – твердо сказал полковник.

– Яхши! – ухмыльнулся бородач. – Иншалла, еще встретимся.

– Идите с богом! – сказал напоследок Должиков.

Боевики развернулись и скорым шагом, срываясь на бег, ушли к своим.

Через полчаса к высоте подтянулись два танка и две БМП, полностью блокировав лесную дорогу на Харсеной…

27 февраля 2000 г. 18–50. Высота 402,2

– Ворон, я Сто первый! – Радист передал полковнику Должикову ларингофон, и тот, приложив к уху наушник, нажал тангенту микрофона Р-354-й.

– Я – Ворон! На связи! – ответил он командующему.

– Доложи обстановку, Ворон! – Даже по голосу в наушнике было ощутимо нервное напряжение командующего операцией. – Что-то там у тебя тишина полная…

– Три атаки боевиков отбиты, с большими потерями для них. После чего, буквально полчаса назад, прибыли парламентеры с просьбой забрать тела и раненых.

– И что? – Голос генерала напрягся.

– Я дал «добро»…

– Ты с ума сошел, начштаба! – сорвался на крик генерал. – Они сейчас уйдут, и в темноте ты их преследовать не сможешь! А завтра они же тебя встретят огнем в населенных пунктах, которые нам еще предстоит штурмовать! Добивать нужно было! Я тебе зачем броню послал?!

– Товарищ Сто первый! – Голос полковника пресекся от волнения. – Броня подошла уже по-темному, применить ее не было никакой возможности. А у нас почти не осталось боеприпасов, по одному рожку на человека. Патроны у пулеметчиков и снайперов израсходованы полностью. Еще одна атака боевиков стала бы для нас фатальной!

– Потери? – Голос командующего зазвучал спокойней. Он, видимо, вспомнил, что роты ушли на штурм высоты с одним боекомплектом на бойца, то есть сто двадцать патронов, или четыре магазина на каждого.

– Четверо убитых и двенадцать раненых, – ответил Должиков. – Пятеро из них – тяжелые. Их уже понесли вниз.

В эфире повисло тягостное молчание.

– Я пошлю им навстречу санитаров, – наконец отозвался генерал, – а твоих отправлю назад. Да, дай твоему комвзвода, который ходил в поиск, двадцать человек и поставь им задачу к утру перекрыть дорогу, ведущую на выход к селениям. Утром из леса могут пойти недобитые группы. Их нужно уничтожить! Больше ни один «дух» не должен уйти в селения! Нам и так придется выгрызать их из каждого дома, из каждого подвала…

– Я все понял, товарищ Сто первый! – ответил Должиков и отключился. – Тимофеева ко мне! – крикнул он в темноту.

Через несколько минут разведчик подбежал к окопу.

– Николай, отбери двадцать разведчиков, желательно свежих. Вам нужно за ночь обойти минные поля и оседлать дорогу…

Тимофеев хотел было сказать, что в разведроте нет ни одного «свежего» разведчика – все устали до чертиков в глазах, – но только махнул в темноте рукой и ушел выполнять приказание начштаба.

После трех суток непрерывных боев с постоянно висящими «на хвосте» федералами отряд Ибрагима Ахмадова сократился наполовину. Моджахеды были измотаны непрерывными стычками и шли за амиром, выбиваясь из последних сил…

У реки Мартан сделали небольшой привал, и Визид – помощник амира, наполнив водой флягу, подошел к Ибрагиму.

– Амир! – Они были из одного тейпа, больше того, Визид приходился Ибрагиму двоюродным братом. Старшим братом: разница в возрасте между ними составляла пять лет. Но в свое время Ибрагим окончил военное училище и год отвоевал в Афганистане, а Визид не пошел дальше звеньевого в бригаде виноградарей в Наурском районе. Поэтому младший брат по праву командовал старшим. – Амир, люди на пределе. Еще одна стычка, и мы, как боевая единица, прекратим свое существование.

– Ну, и что ты предлагаешь? – насупил брови Ибрагим.

– Распусти людей. Пусть уходят к своим семьям! Мы не выйдем из леса. Нам не дадут этого сделать. А поодиночке есть шанс просочиться…

– Брат мой! Я бы сделал это еще вчера, после бойни у лесопилки. Но с нами трое арабов. Если я поступил бы так, как ты предлагаешь, молва о моем предательстве тут же распространилась бы среди полевых командиров. И Меджлис-Шура, по законам шариата, объявил бы меня вне закона. А вместе со мной и всю мою родню. Ты бы тоже попал в этот список… Пока с нами арабы, у нас нет выхода!