Игорь Срибный - «Каскад» начинает прорыв

– Тогда мы все – покойники! Подумай, брат!

– Визид, я все понимаю, но я же тебе сказал: у нас нет другого выхода, кроме как выйти из лесу и уйти по ущелью на восток – в Большие Варанды. Иншалла, «собаки» не ждут нас в районе выхода из ущелья.

– Ибрагим, зачем ты обманываешь себя? Ты же прекрасно знаешь, что выходы из леса блокированы!

– И все же мы идем туда. Аллах милостив, он нам поможет!

Визид с сомнением покачал головой и отошел к своим людям, которых оставалось всего пять человек.

Ибрагим махнул рукой, и моджахеды редкой цепью потянулись к опушке. Но как только они вышли на нее, кусты зашевелились, и перед ними в полный рост встали люди в потрепанных, грязных донельзя, когда-то белых маскхалатах. Их было, пожалуй, немногим больше, чем воинов Аллаха… Перед редкой шеренгой русских встал молодой курносый офицер в грязной бандане, поверх которой была надета вязаная шапочка с дырой на макушке.

Разведчики русских были такими же изможденными, грязными. Они стояли, широко расставив ноги, сжав автоматы побелевшими от напряжения пальцами, замершими на спусковых крючках. Ибрагим понял, что все эти дни, в течение которых продолжалась войсковая операция федералов, эти пацаны постоянно были в горах, на острие, постоянно балансируя между жизнью и смертью, и потому уже ничего и никого не боялись.

Он стоял во главе своего поредевшего отряда, боясь пошевелиться. Одна мысль билась в его мозгу: «Упаси Аллах, кто-то не выдержит и выстрелит. Неважно, с какой стороны. Все равно это будет концом и для моих людей, и для этих пацанов, что отчаянно шагнули навстречу смерти…»

Никто не скажет, сколько продолжалось это изматывающее противостояние… Ибрагим первым опустил автомат и сказал по-чеченски:

– Никому не стрелять!

Русские стояли, как изваяния, застыв в невероятном нервном напряжении, ожидая приказа своего офицера.

Моджахеды опустили оружие.

– Мы уходим… – сказал Ибрагим, глядя прямо в глаза офицеру. – Не нужно лить кровь. Ее и так достаточно пролито!

Русские молчали, по-прежнему держа их на прицеле…

Ибрагим наконец решился. Он забросил автомат на плечо и пошел обратно в лес, ожидая выстрела в спину. Моджахеды молча расступились, пропуская амира, и медленно потянулись за ним. Их спины напряженно сутулились: каждый ожидал выстрела, который поставит роковую точку…

Но русские не стреляли.

Кто прав, кто виноват в этой войне? Нет ответа. И каждый из командиров принял решение сохранить людей, потому что в противном случае исход мог быть только один: трупы, устилающие поляну с обеих сторон…

– Лейтенант, твою мать! – заорал полковник Должиков. – Я же приказал: никто больше не должен выйти из леса! Вы же могли положить их всех! Ты что, струсил, Тимофеев?!

– Никак нет, – спокойно ответил лейтенант. – Они не стреляли в нас, и мы не стали стрелять. А потом они ушли, повернувшись к нам спиной. Ни один из разведчиков не стал бы стрелять в спину боевикам. Это было бы подло…

– Смотри, какой благородный выискался! – не успокаивался полковник. – Да ты понимаешь, что бандитов отпустил?!

– Если бы кто-то из нас выстрелил, вам бы не с кем было сейчас выяснять отношения. Полегли бы и мы, и они. Вам это нужно? Мне – нет!

– Да ты кто такой, чтоб принимать такие решения?! – заорал полковник, багровея.

– Я – командир разведвзвода лейтенант Тимофеев. А это – мои разведчики, – лейтенант кивнул головой через плечо, где на поляне в шеренге застыли его бойцы. – И я сделал все, чтобы ни один из них не погиб. То же самое сделал амир чеченцев. Причем сделал первым. И только бог может рассудить нас!

– Ну, все! Аут! – устало махнул рукой полковник. – До бога договорились… У тебя есть сигарета, лейтенант?

– Откуда? Я еще вчера крайнюю выкурил.

Полковник долго молчал, сидя на поваленном взрывом дереве.

– Ладно, Николай! – сказал он, тяжело поднимаясь со ствола дерева, и его качнуло от усталости. Он вдруг вспомнил, что совсем недавно, только вчера, он поступил фактически так же, позволив «духам» уйти с высоты, забрав своих убитых и раненых. – Наверное, прав ты, а не я. Наверное, сберечь людей – все-таки главная наша задача. Ты уж прости, лейтенант! Погорячился…

Громко хлопнув дверцей бронированного «УАЗа», полковник умчался, не отдав никаких приказаний взводу.

– Бог простит… – еле слышно прошептал лейтенант и повернулся лицом к разведчикам: – Рассредоточились! Выполняем поставленную задачу!

Разведчики мгновенно растворились в складках местности…

29 февраля 2000 г. 10–30. Ханкала. Госпиталь

В этот день почему-то долго не было врачебного обхода, и Седой загрустил. Он думал о тех, кто сейчас в стылых горах пробивается к базам боевиков, и ему казалось, что он совершает предательство по отношению к ним, отлеживаясь на госпитальной койке.

Как будто почуяв его настроение, к нему пришли начальник оперативного отделения штаба группировки, подполковник Антипов, и начальник разведки. Они только успели выложить на тумбочку апельсины и пакеты с соками, как за Владом прибежал посыльный от командующего. Начальник разведки поспешно ушел. Начались обычные расспросы о состоянии здоровья.

– Как там в горах, Павел Семенович? – спросил Седой, когда расспросы закончились.

– Успешно продвигаемся вперед. Ты, конечно, знаешь, что мы в глубоком тылу противника высадили десант, перекрыв горную дорогу Итум-Кале – Шатили. Группировка «Центр» вытеснила боевиков вниз, в Аргунское ущелье, и дальше на север – к Волчьим воротам. Ну, а за ними – равнина. И здесь они будут обречены. Им останется одно – мелкими группами просачиваться в Грузию и Дагестан.

Седой внимательно посмотрел на подполковника.

– А почему решили, что они будут просачиваться мелкими группами? По агентурным данным, вырвавшись из Грозного, в горы ушло около пяти тысяч боевиков, так?

– К чему ты клонишь, Егор?

– Послушай, Пал Семенович. В Аргунском ущелье на тот момент сосредоточилось около двух тысяч «духов» под командованием Хаттаба. В Веденском районе – вотчине Басаева – шестьсот. В Ножай-Юрте – до восьмисот. В Шатойском районе – отряд Гелаева, насчитывающий до тысячи боевиков. Допустим, в ходе проводимой операции они понесли ощутимые потери, и их число сократилось наполовину, хотя это маловероятно. О численности отрядов Вахи Арсанова, Багауди Бакуева, отряда «Джамаат» мы вообще имели довольно скудные данные, в сущности, непроверенные. То есть это еще какое-то, пусть даже незначительное число боевиков, ушедших в горы. Так зачем им распылять силы и пытаться просачиваться мелкими группами? Зная нашу тактику – встать лагерем, ощетиниться броней, закрыться минными полями и на господствующие высоты выставить по роте солдат, «духи» найдут слабоохраняемый или вообще неохраняемый стык между подразделениями и спокойно пройдут через него, сохранив ударный кулак. А если они пойдут двумя крупными соединениями вдоль рек Шароаргун и Абазулгол, где старые буковые леса вообще непроходимы, их невозможно будет отследить.