Михаил Нестеров - Вольные стрелки

Их очередная беседа подходила к концу. Прежде чем попрощаться и проводить гостя до двери своего главного офиса, Вейсберг повторно озвучил свои условия:

– Меня интересует военный городок только вместе с коммуникациями.

– Это само собой, – генерал удивленно вскинул бровь. – Как же иначе? Без коммуникаций нет и городка, не будет и сделки , – акцентировал он. – Вам предстоит подать заявку об отчуждении коммуникаций, и только тогда они будут отрезаны от городка.

– Да я готов распрощаться с ними через минуту после того, как вступлю во владения.

«Кто из нас больше заинтересован в двусторонней сделке? Наверное, Разлогов, – прикинул Вейсберг. – Почему? Потому что тот пошел на сделку в первую очередь со своей совестью, причем не в этом конкретном случае, а давно. Была ли у него совесть? Разумеется – у него же погоны на плечах».

Давно, очень давно Вейсберга, толкнувшего налево вагон сахара, спросили: «Что будешь делать со своим миллионом?» Это был самый важный вопрос в его жизни, он поднял молодого бизнесмена на высоту, опуститься с которой было равносильно падению в бездну. С той поры он не опустился ни на рубль, только вверх.

«Что ты будешь делать со своим миллиардом?»

Ответ на этот мысленный вопрос, адресованный Разлогову, знал сам Вейсберг: «Часть возьму авансом и потрачу на то, чтобы единственный человек, способный помешать сделке, отошел в сторону. А дальше...» Харламов не посмеет обнародовать секретные материалы, потому что момент будет упущен. Он наконец-то поймет, что безопасность – миф, и махнет на это рукой.

Вейсберг попытался присоединиться к мыслям и чувствам Сергея Харламова и полагал, что ему это удалось. Он даже проникся к нему остатками своей жалости...

Но еще ничего не закончено. Все только начинается.

– Не знаю, не знаю, – замялся неожиданно для себя у двери Вейсберг. – Ваш план похож на действия урок.

– Главное, он работает.

– Может, у вас есть другие варианты?

– Но нет времени на их доводку, – возразил Разлогов. – Реализовать можно что угодно, но каково будет качество, вот в чем вопрос.

Вейсберг сказал не то, что вертелось у него на языке:

– Захват заложника – крайние меры.

– Стоит ли вам забивать этим голову? Если я посчитал, что для достижения цели все средства хороши, то пусть так и будет.

– Даже в том случае, если наручники на ваших руках защелкнутся через секунду после удара молотка аукциониста? – длинно спросил Вейсберг.

– Но вас-то и этот вариант устроит?

Вейсберг со своими деловыми партнерами был на «ты». Исключение – Разлогов. Он попытался найти причину – и нашел ее. Он обращался к генералу так, как обращаются к нескольким лицам. Может, подсознательно он видел за его спиной армию?.. Неубедительное, малость отдающее лирикой объяснение, но оно Вейсберга устроило.

И все же он не удержался от вопроса:

– Что вы сделаете со своим миллиардом, генерал? На что его потратите?

Разлогов с минуту смотрел в темные глаза Вейсберга, будто играл с ним в игру – кто первым моргнет. Вейсберг проиграл. Разлогов искренне рассмеялся то ли этой маленькой победе, то ли вопросу, ответ на который родился только сейчас. И только что панибратски не похлопал Вейсберга по плечу.

– Я пущу его в дело.

И задержался на пороге уже по своей инициативе.

– Да, кстати, вы уже определились с гостями? – спросил он.

– Какими гостями?.. А, список приглашенных на вечеринку имеете в виду? – Вейсберг неожиданно рассмеялся. – Будьте осторожны, генерал: они спросят с вас, если вы обломаете им праздник.

– С корабля на бал?

– Простите?

Разлогов был вынужден расшифровать:

– Гости с крейсера соберутся в прежнем составе в военном городке?

– Именно, – подтвердил Вейсберг. – За исключением разве что питерского губернатора да рок-матерщинников.

Эта встреча состоялась в главном офисе Вейсберга на Тверском бульваре, 13. Отсюда было рукой подать до офиса личного агентства Сергея Харламова.

Едва за генералом закрылась дверь, к Вейсбергу заглянул Муса Сараев. Он никогда не скрывал своей ненависти к генералу Разлогову, а его шеф умело скрывал пренебрежение. Вообще бизнес требовал гибкости. И в этом плане оба – и Разлогов, и Вейсберг были способны изменять свою внутреннюю форму. Что, собственно, и постарался объяснить Вейсберг своему охраннику.

– Наши деловые отношения на виду. Я еврей, он русский. Хотя не у каждого еврея еврейские корни, как и не у каждого русского – русские. У генерала товар, у меня деньги, – продолжал Юлий. – Он придумал оболочку – неприязнь к тем, кого в России называют выходцами из Северного Кавказа. И делает он это очень искусно. Просто у него не может быть другой позиции.

– Почему нет? – возразил Сараев. – Что, все российские генералы высказываются в духе Разлогова?

– Нет, конечно. Но они не имеют с нами сомнительных или преступных дел. Вот и весь ответ. Знаешь, любой другой утаил бы от меня сам факт существования секретной линии связи в военном городке. А Разлогов не только рассказал о ней, но и придумал, как с ее помощью укротить Харламова.

– Тоже мне, бином Ньютона, – чуть слышно бросил Сараев. – Кстати, нелишне будет подсобить «разлоговцам» живой силой. Пара-тройка наших парней им не помешает. Да и контроль тоже.

– Неплохая идея, – скупо улыбнулся Вейсберг. – Но только я хотел бы держаться подальше от похищения Ирины Харламовой. Не только пара-тройка наших людей может бросить тень на меня, но даже один.

«Большая полевая кухня». Руководитель администрации Юлия Вейсберга Юрий Чернов заметно нервничал...

Кто-то как-то раз назвал его учеником Павла Бородина, этого талантливого, от бога проныру-администратора, которого многие хозяйственники мечтали бы переплюнуть. С той поры Чернова в кругах, близких к Вейсбергу, стали называть Пал Палычем. Он отнесся к этому равнодушно: «Каждого как-нибудь да называют».

Он был одним из немногих в окружении Вейсберга, кто скептически отзывался о программе празднования юбилея на «Авроре». Чернов не мог посоветовать боссу отказаться от вечеринки на крейсере, но то ли в шутку, то ли всерьез заметил ему: «Отведите мне кусок палубы...» Вейсберг на это предложение «перевернуть мир» рассмеялся.

Наконец впервые за несколько месяцев Чернов заполучил по-настоящему трудную, требующую настоящего творческого подхода работу. Ему предстояло не просто организовать сногсшибательную вечеринку, ему предстояло организовать «вечеринку навынос». «Вот оно!» – воскликнул он. «Вечеринка навынос» ... При всем желании и помощи всех своих ассистентов и друзей он не смог бы придумать более простого, яркого и внятного названия предстоящему действию.