Михаил Нестеров - Вольные стрелки

Ему было позволено побывать на месте, которое он снова сравнил со Сталинградом после одноименной битвы. Хотя пятиэтажки в военном городке были целы, однако порядком побиты дождем, ветром и солнцем. Да, лучшего антуража было не придумать. На фоне этих серых зданий, в которых уютно себя могли чувствовать разве что рабочие цементного завода или те же офицеры, должны будут прозвучать рваные, лестничным маршем уходящие вниз строки:

Я знаю – город будет,

Я верю – саду цвесть,

Когда такие люди

В стране российской есть.

И на импровизированную сцену выйдет сам волшебник – в черном вечернем костюме, с бокалом шампанского... Впрочем, никакой сцены, никаких декораций. Лучшего антуража, чем есть, придумать было нельзя.

Взгляд Юрия Чернова поднялся с первого этажа пятиэтажного дома, где временно расположились охранники военного городка, до последнего, зацепил крышу... и поднялся еще выше. И тут он понял, чего требовал от него ум, что будоражило его воображение. Он тут же позвонил своему помощнику – Александру Гурвичу. Дожидаясь ответа, он все смотрел в небеса, как будто мог увидеть пятнышко в его кристальной чистоте. В голове всплыл короткий диалог между ним и Вейсбергом: «Сколько денег я могу израсходовать на торжество?» – «Ну, милый мой, так вопросы не ставят... А вообще можешь израсходовать значительную часть моего бюджета». Что же, Вейсберг ответил в стиле заданного вопроса.

Наконец в трубке раздался голос Гурвича:

– Да, Юрий Петрович.

Чернов невольно повел головой и поежился. Скорее всего, подумал он, нечаянно нажал на клавишу громкой связи, поскольку голос помощника прозвучал с эффектом присутствия.

– Саша?

– Да, да, Юрий Петрович.

Он обернулся. И беззлобно выругался. Он звонил Гурвичу, думая, что тот в офисе, тогда как взял его с собой на место организации мероприятия, посвященного приобретению военного городка. Они приехали на «БМВ». Вдвоем. За рулем сидел сам Чернов.

«Черт, – снова ругнулся он. – Я слишком увлекся этим проектом и даже не замечаю никого вокруг себя». И тому была очевидная причина. Этот проект мог стать очень значимым, самым любимым и неповторимым в его жизни, и повторить его будет невозможно. Этот проект засасывал его в свою пучину, но он не боялся «адской работы» – это и была его жизнь. Плюс наитие, внушение свыше – как предвидение будущего: ничего подобного никто и никогда не увидит, как никто не сможет это повторить. Что-то еще туманное будоражило его воображение, но Чернов упорно отмахивался от него. Он был из тех людей, которые были способны остановиться, выбрав для этого оптимальное время.

– Слушаю, Юрий Петрович, – повторил Гурвич.

Он не выглядел, как и его шеф, зачарованным – состояние его измерялось по шкале «зачумленности». В первую очередь его пугал самый важный, наверное, момент: он и его команда могут кроить куски праздничной мозаики где угодно, но собирать их смогут только после удара молотка аукциониста: «Продано!» Возможно, с голливудским дополнением: «Джентльмену, что напротив меня». Он отнюдь не фамильярно укажет глазами на джентльмена с породистым лицом. Удар молотка – и эта территория, с которой позорно отступила войсковая часть, а потом и целый военный городок, оживет по-настоящему, потому что станет собственностью Вейсберга. В нее вдохнут жизнь мастера своего дела – «господа оформители», одетые в жилетки и белоснежные рубашки (мысленно он уже определил стиль одежды для персонала). Одна группа будет носить жилеты красного цвета, другая – синего, третья – пурпурного. И обязательные кивки приветствия даже при встрече друг с другом. Но ничего этого не будет, если торги сорвутся по какой-то причине. Впрочем, надо было знать Вейсберга: он не допустит промашки. И Гурвич представил себе сюрреалистическую картину: Вейсберг выхватывает молоток из безвольной руки аукциониста и сам выкрикивает в зал: «Продано джентльмену, очень похожему на меня!»

Гурвичу не потребовалось в третий раз напоминать о себе: Чернов взял его за рукав и, сложив свою надежную и не очень дорогую немецкую «раскладушку», спросил:

– Как называется фирма, которая занимается постановкой лазерных шоу?

– Не заглядывая в справочник, скажу: «Лазерные шоу-системы». Таких фирм несколько, но LSS лучшая. Клиенты у них солидные: «Майкрософт», «Филипп Моррис», «Газпром», «Сбербанк». Насколько я знаю, они работают под девизом: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

– Остроумно, – обронил Чернов. – Пожалуйста, свяжись с ними. Было бы неплохо увидеть их представителя уже через час.

Ровно через час Чернов встречал представителя LSS – Аркадия Тумаева, парня лет двадцати, одетого в деловой костюм. Он вышел из машины с ноутбуком. Наверняка там целый набор видеопрезентаций, легко угадал Чернов. Он за руку поздоровался с парнем и легко расшифровал его взгляд, которым тот окинул этот серый квартал, затерявшийся во времени, пространстве и грязи: «Что у вас тут за помойка?»

– Вы Юрий Чернов? – спросил он, отвечая на рукопожатие. – Ошибки нет? Я знаю только одного Юрия Чернова, который...

– Ну, слухи о моем родстве с Павлом Бородиным слишком преувеличены. Но чему вы удивились, Аркадий... как вас по отчеству?

– Просто Аркадий.

– Отлично. От помощника – это он вам звонил – я узнал, что это вы организовывали шоу на территории заброшенного карьера.

– Точнее, шоу начиналось с лазерного представления, – подкорректировал Тумаев. Он говорил об открытии байк-шоу под Севастополем, на которое собрались больше двадцати тысяч человек. Называлось оно «Ночные волки». – А у вас как? – отвечая на собственные мысли, спросил он.

– Что у нас?

– Как у вас называется шоу? «Тринадцатый квартал», может быть? Есть такой культовый фильм у молодежи, – пустился было объяснять Гурвич.

– У нас мало времени, – перебил его Чернов. – Нет, – предвосхитил он вопрос Тумаева, – ваши презентации я смотреть не буду. Я имею представление о лазерном шоу вообще , – подчеркнул он. – Включите воображение, молодой человек. Вечер, но еще не сумерки. Начало шоу, но не яркое, а тусклое. Безликие огни, как серые мыши, пробегают по этому реальному зданию. Я вижу тени тех людей, которые жили здесь вчера, призраков людей, которые обитали здесь веками. И вдруг – робкая вспышка солнечного света прорывается через туман, и серые тени в ужасе замирают. Еще одна вспышка, еще, и переполох в царстве серых теней. Паника. Серые тона перемешиваются с полной палитрой цветов, и она начинает одерживать верх. Она ползет по стенам, как дикий виноград, поднимается над этим зданием, которое так и остается в тени, однако служа новому основой. И тут разгорается на полную мощь лазерное шоу, которое, как я вижу и рассказал, начинается с мышиного цвета. Современный дворец света устремляется в темное небо. И все это протекает под торжественную музыку – симфония вообще – как сочетание множества красок и звуков. Свет побеждает тьму. Вы запомнили, что я сказал?