Михаил Нестеров - Вольные стрелки

Он не смог пересилить себя и поправил бокал в руке какой-то дамы, из которого ей потекло под ноги белое, искрящееся под лазером вино. Но не посмел поднять ей отвисшую челюсть...

Лазер тем временем выстроил здание, и оно дрожало от собственного великолепия. Так могло продолжаться вечно.

Проекция здания осталась, но поблекла перед вспыхнувшей звездой, в небесном блеске которой публике явился сам Юлий Вейсберг. Он шел с бокалом искрящегося шампанского навстречу гостям, явившись из темноты и тумана, сухим – из парящей воды. Множество образов родило его появление...

Но еще главнее этого события было само продолжение торжественного приема. Это только начало, а что будет дальше? Мороз по коже.

Первый, кому Вейсберг пожал руку, был генерал Разлогов. На генерале была полуспортивная обувь, черные брюки и зеленый клубный пиджак с серебристыми пуговицами. В этом костюме он походил на гольфиста на церемонии чествования.

Они не только обменялись рукопожатием, а даже обнялись – публично, стоя на периферии плаца, но освещенные так, как если бы находились в центре. Вейсберг не удержался от повторного вопроса, который не давал ему покоя, на который и он в свое время давал ответ. Но цена его выросла в тысячу раз.

– Что будешь делать со своим миллиардом?

– Дался же тебе этот миллиард!

Вот так они перешли на «ты».

Вейсберг избавился от того тягостного чувства «армии» за спиной этого моложавого генерала. И вообще, подумал он сейчас, взбредет же такое в голову!

– Поздравляю!

– Спасибо! Я не должен беспокоиться?

– Насчет Ха...

– Никаких имен! Сегодня я именинник. Я сегодня отрезал часть московского пирога.

– Мне нужно отдать приказ своим людям. Не беспокойся, они сдуют пыль с ее обуви. И никаких имен.

Вейсберг кивнул: согласен. Затем привлек внимание Мусы Сараева. Это была спланированная стыковка.

– Отойдем, – предложил Разлогов Сараеву, – где потише. – На ходу вынимая телефон, Разлогов направился туда, откуда минутой раньше явился перед гостями сам Вейсберг. Там действительно было чуть тише, но гораздо светлей, и генералу не нужно напрягать голос.

Плечистые и небритые охранники, приехавшие на «Хаммерах» и «Кайенах», выразительно посмотрели на генерала. Им показалось, он шагнет мимо них в подъезд. Но тот остановился в нескольких шагах. Окончательно погасил их волнение подоспевший за генералом авторитетный Муса Сараев.

Нажав на клавишу вызова, генерал дождался ответа Сергея Глумова и включил громкую связь.

– Как там наша голубка?

– Она в порядке. Правда, голубей стало больше в три раза.

– Я дал слово, что ты сначала сдуешь пыль с ее лапок, а потом уже вернешь на место.

– Я просто верну ее на место. А пыль пускай сдувает сама. Это ее лапки.

Генерал тихонько рассмеялся.

– Дело сделано, – сказал он. – Верните голубку в клетку.

– Ясно.

Генерал разговаривал с Глумовым по телефону, но если бы он склонился над подвальным оконцем, то смог бы увидеть Сергея, его неповторимую полуулыбку-усмешку. Сейчас на его лице было багрянцем написано: «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадтский лед».

– О каких еще трех голубях говорил твой человек? – заинтересовался Сараев.

– «Ваш» человек, – осадил зарвавшегося рэкетира генерал. – Еще не вырос тот виноград, из которого сделают вино, что услужливый официант разольет в бокалы, а мы поднимем и, скрестив руки, выпьем на брудершафт да поцелуемся.

– Много текста, – поморщился Сараев.

Генерал бросил в рот освежающую конфету и, нарочито громко посасывая, дал ответ на вопрос:

– Три голубка, о которых сказал мой человек, из СКВР. Двое из них – мои агенты. Так что не беспокойся, у меня везде все схвачено. – Демонстративно глянул на часы и поторопил Сараева фразой: – Мои люди выводят заложницу. А значит, берег реки останется без охраны. Тебе стоило бы...

– Я знаю, что мне делать.

Сараев, отдавая должное генералу, при нем отдал распоряжение своему помощнику:

– Выставляй пост на берег. Да, как и договаривались.

«Раз уж я снова здесь...» Сараев решил еще раз осмотреть этот подъезд, квартиру за квартирой. Ему отчего-то не давал покоя последний этаж. Наверное, потому, что он у него ассоциировался с шестым этажом книжного склада в Далласе, с которого менее чем за шесть секунд Ли Харви Освальд совершил три выстрела в машину президента Соединенных Штатов. Одним из выстрелов был убит президент, двумя другими – ранены губернатор Техаса и случайный прохожий. Убийца сделал и четвертый выстрел, отправив на тот свет местного полицейского. Согласно выводам комиссии, Освальд «действовал в одиночку, без чьего-либо совета или помощи».

Лично Сараев считал террористом номер один именно Освальда. И вообще, его биография заслуживала внимания. Так, Сараев, к своему удивлению, узнал, что тот пару лет прожил в Советском Союзе, женился на минчанке. Он бы не удивился, если бы на последнем этаже этого здания повстречался с «лучшим стрелком Белорусской ССР».

Сараев проводил генерала Разлогова взглядом и, лишь неопределенно кивнув Ахмеду Кушеву, скрылся в подъезде. Он только на секунду задержался на площадке первого этажа и легко взбежал на пятый. Там он вошел в квартиру 48, окна которой выходили на площадь. В первую очередь отыскал глазами своего шефа и покачал головой. Если бы у Сараева была винтовка и аттестат самого паршивого стрелка в мире, и то он без труда ухлопал бы босса. А заодно и генерала. И чтобы быть последовательным, оцарапал случайного прохожего.

Сараев поднялся на бесчердачную крышу, которая идеально подходила для игры в большой теннис. Он не стал задерживаться там, поскольку прямо у него над головой разыгрывался лазерный бал. Он спустился вниз уже из другого подъезда.

Ноль-эмоций, приняв звонок от Сергея Глумова, спустился в коллектор. Его встречал Гном. Тот не знал такого слова, как «проволочка». Он подошел к Харламовой и сказал ей:

– Я получил приказ освободить вас.

Гном считал, что у него были личные мотивы к тому, чтобы участвовать в освобождении заложницы. Это он «нормализовал» условия ее содержания, наладил кое-какой быт, пусть даже при этом чувствовал себя дикарем. Эта женщина была из другого мира, с другой такой он больше никогда не встретится. Он старался для заложницы. И эта нелепица проливала свет на его чувства. Глумов сегодня заметил ему: «Не увлекайся, иначе тебе придется лечиться от зависимости».

Ирина Харламова оказалась не готова к такому повороту событий. Теперь она была не одна. Рядом пусть даже такие же пленники, как и она. Ирина была уверена: если ее и выведут из коллектора, то чтобы убить. Но зачем выводить? Значит, убьют где-то под землей. Из этого вытекал вопрос: «К чему тогда весь этот спектакль?»